Пропавшая

– Вы не должны уезжать. Это противоречит врачебным рекомендациям.

– Я прекрасно себя чувствую.

Он прикрывает рукой кнопку лифта.

– Вы находитесь под охраной полиции, вы не можете уйти.

Я делаю вид, что покачнулся, и он бросается мне на помощь. В тот же миг я бью костылем по кнопке со стрелкой.

– Сожалею, док, но я позаботился о своей защите. – Я указываю на Али, которая несет мои вещи в полиэтиленовом пакете. Это все, что я хочу отсюда забрать.

Впервые после ранения я чувствую себя по-прежнему. Я снова следователь, а не жертва. Сотрудники больницы начинают появляться в коридоре. Слух распространился. Они пришли попрощаться. Я пожимаю руки и бормочу «спасибо», ожидая, когда приедет лифт.

Двери открываются, и появляется Мэгги. С синяками вокруг глаз и перебинтованным носом она похожа на панду. Я не знаю, что ей сказать.

– Вы собирались уехать не попрощавшись?

– Нет.

Али передает мне цветы, и Мэгги, просияв, обнимает меня, прижимая букет к моей груди. Я доставлял ей сплошные неприятности, из-за меня она угодила на больничную койку, и все равно ей хочется меня обнять. Я никогда не смогу понять женщин.

Я пересекаю фойе, покачиваясь на костылях. Моя нога окрепла, и, если я по-настоящему сосредоточусь, то скорее стану напоминать человека, которому что-то попало в ботинок, чем того, кто получил пулевое ранение. Все новые врачи и сестры подходят попрощаться. Я знаменитость – следователь, который пережил покушение. Но я хочу, чтобы мои пятнадцать минут славы[35] поскорее закончились.

Везде полно полицейских, охраняющих входы и крыши. В черных бронежилетах, вооруженные автоматами. Никто из них не знает, что делать. Предполагается, что они должны меня охранять, а я ухожу.

Али прокладывает путь, я иду за ней к выходу, потом по бетонным ступенькам к парковке. Подходя к машине, я замечаю Джона Кибела, прислонившегося к бетонной опоре. Он не приближается. Он просто ест арахис, бросая скорлупу в аккуратную кучку у ног.

Я ненадолго покидаю Али, подходя к нему.

– Ты навещаешь больную бабушку или ждешь меня?

– Думал, что подвезу тебя до дому, но, вижу, ты подстраховался, – отвечает он, окинув Али взглядом с головы до ног. – Немного молода для тебя, не находишь?

– Это не твое дело.

Мы несколько секунд смотрим друг на друга, потом Кибел улыбается. Я становлюсь слишком стар для таких соревнований.

– Что именно тебе нужно?

– Думал, может, ты пригласишь меня в гости.

– Что, ордер не раздобыл?

– Похоже, что так.

Ну и наглость! Он не смог убедить судью выдать ордер на обыск моей квартиры, а теперь ждет, что я соглашусь на это просто так. Из подобных вещей и складывается дело. Если я скажу «нет», Кибел заявит, что я отказываюсь сотрудничать.

– Слушай, в нормальных обстоятельствах, ты знаешь, я бы с радостью позволил тебе прийти. Если бы я только был уверен, что прибрал в доме и купил чего-нибудь к чаю, но ведь меня не было дома несколько недель. Давай в другой раз.

Я поворачиваюсь, опершись на костыли, и возвращаюсь к Али.

Она поднимает бровь.

– Не думала, что он ваш друг.

– Сама знаешь, все за меня переживают.

Я забираюсь на заднее сиденье черной «ауди». Али садится за руль, машина делает круг по парковке, проезжает под поднятым шлагбаумом и оказывается на улице. За все это время Али не произносит ни слова. Ее взгляд перемещается от зеркал к дороге. Она специально то сбрасывает, то прибавляет скорость, перестраиваясь из ряда в ряд, проверяя, не следуют ли за нами.

Али не глядя нащупывает на соседнем сиденье бронежилет и протягивает мне. Я отказываюсь его надеть, и мы долго спорим, пока она наконец не теряет терпение:

– Сэр, при всем моем уважении, либо вы наденете жилет, либо я прострелю вам вторую ногу и отвезу обратно в больницу.

Глядя на ее лицо в зеркале, я нисколько не сомневаюсь, что она это сделает. В моей жизни слишком много женщин, и мне за это не приплачивают.

Мы едем на юг через Кенсингтон и Эрлс-Корт[36], мимо туристических отелей и забегаловок. Детские площадки заполнены мамашами и детишками, играющими на ярких качелях-каруселях.

Рейнвилл-роуд идет параллельно Темзе, напротив – водопроводная станция «Барн-Элмс». Мне нравится жить у воды. По утрам можно посмотреть из окна спальни на огромное небо и представить себе, что живешь вовсе и не в городе с населением семь миллионов.

Али останавливает машину перед домом, оглядывает тропинки, ведущие к реке, и дома на противоположной стороне улицы. Выйдя из машины, она быстро взбегает по ступенькам и открывает дверь моим ключом. Осмотрев комнаты, возвращается за мной.

Поддерживаемый Али, я хромаю домой. На коврике скопились невскрытые письма, счета и рекламки. Али сгребает их в охапку. Сейчас у меня нет времени разбирать почту. Надо быстро уходить. Затолкав корреспонденцию в пакет, я иду по дому, пытаясь что-нибудь вспомнить.

Я знаю свое жилище наизусть, но знакомые картины не приносят утешения. Привычные размеры, цвета, мебель. На столиках в кухне ничего нет, в раковине стоят три кружки из-под кофе. Значит, у меня были гости.