Пропавшая

Мы договариваемся встретиться в «Перегрини», итальянском ресторанчике в Кэмден-тауне, где кьянти вполне сносен, а шеф-повар с моржовыми усами и оглушительным тенором как будто только что сошел со сцены.

Я наливаю Джо бокал вина и передаю ему меню. Он изучает окружающую обстановку, бессознательно собирая информацию.

– И почему вы выбрали это место? – спрашивает он.

– Оно вам не нравится?

– Почему же, здесь очень мило.

– Ну, здесь хорошо кормят, оно напоминает мне о Тоскане, и я знаю семью владельцев. Альберто здесь с шестидесятых. Это он сейчас на кухне. Уверены, что не будете ничего есть?

– Я закажу пудинг.

Пока мы ждем официанта, я рассказываю профессору о ДНК-тестах и купальнике. Теперь очевидно, что были и другие письма.

– Что бы вы с ними сделали?

– Отнес бы на анализ.

– А потом?

– Спрятал бы в надежное место, на случай, если со мной что-то случится.

Джо кивает и смотрит на свой бокал.

– Хорошо, покажите мне свой бумажник. – Он протягивает руку через стол.

– У меня нечего красть.

– Просто дайте мне его.

Он роется в отделениях и карманах, извлекая квитанции, визитки и кусочек пластика, который оплачивает мою жизнь.

– Итак, представьте на минуту, что вы не знаете этого человека, а просто нашли бумажник на дороге. Что он расскажет вам о своем владельце?

– Что владелец не носит с собой много наличных.

– Что еще?

Это одна из психологических игр Джо. Он хочет, чтобы я ему подыграл. Я беру квитанции, слипшиеся в комок (бумажник побывал вместе со мной в реке) и начинаю отделять их друг от друга. Некоторые прочесть невозможно, но я нахожу несколько чеков за еду на вынос. Вечером 24 сентября – в тот злополучный вечер – я заказывал пиццу. Когда Джо пришел ко мне в больницу и спросил, что я помню последним, я сказал ему об этом.

Глядя на стол, я чувствую тоску. Вся моя жизнь свалена передо мной в кучу. Визитки приятелей по регби, уведомление из Британской газовой компании, что отопительная система в моем доме нуждается в ремонте, почтовая квитанция на заказное письмо, водительские права, фотография Люка…

Этот снимок сделан на побережье в Блэкпуле[68]. Мы ездили туда на день, и Даж упакована в десять юбок и туфли на завязках. Ее волосы спрятаны под шарфом, и она скалится на фотографа, потому что отчим попросил ее улыбаться. Люк висит у нее на руках и смеется. Я стою поодаль, глядя себе под ноги, словно на что-то наступил.

– Ты всегда смотрел вниз, – говорила мне Даж. – И все равно умудрялся падать на ровном месте.

Я помню тот день. На пляже шел конкурс талантов. Сотни людей сидели на солнышке и слушали, как всевозможные Джо Блоу[69] поют песни и рассказывают анекдоты. Люк тянул Даж за руку и ныл, что хочет петь. Ему было всего четыре. Она велела ему замолчать.

Потом мы наблюдали за тем, как парень в клетчатом пиджаке с прилизанными волосами строил гримасы и шутил. Внезапно он запнулся, потому что на сцену вышел маленький ребенок. Это был Люк – со своим светлым вихром и в заляпанных мороженым шортах. Комик поднял ужасную суету, опуская микрофон, чтобы задать ему вопрос.

– Так-так, мальчик, как тебя зовут?

– Люк.

– Ты здесь отдыхаешь, Люк?

– Нет, я здесь с мамой.

Все засмеялись, а Люк нахмурился. Он не понимал, почему вокруг смеются.

– Зачем ты сюда вышел, Люк?

– Я хочу спеть песню.

– И что ты будешь петь?

– Не знаю.

Все снова засмеялись. Я на его месте умер бы, но Люк только стоял и таращился, загипнотизированный толпой. Даже когда Даж стащила его со сцены и все зааплодировали, Люк не помахал и не отреагировал. Он просто смотрел.

Джо продолжает рыться в содержимом моего бумажника.

– Каждый оставляет след, – говорит он. – Это не только обрывки бумаги и фотографии. Это еще и впечатление, которое мы производим на людей, и наше взаимодействие с миром. – Он поворачивается и смотрит направо. – Возьмем вот ту парочку.

Мужчина и женщина заказывают обед. На нем спортивный свитер, а на ней классическая юбка и кашемировый джемпер.

– Обратите внимание: он не смотрит на официанта, когда тот рассказывает о фирменных блюдах. Он смотрит вниз и притворяется, будто читает меню. А вот его спутница – другое дело. Наклонилась вперед, локти на столе, лицо на ладонях. Ей интересно каждое слово официанта.

– Она с ним заигрывает.

– Думаете? Взгляните-ка на ее ноги.

Нога женщины, освободившись от обуви, поглаживает ногу мужчины. Она его дразнит. Хочет, чтобы он расслабился.

– Всегда важно видеть полную картину, – говорит Джо. – Я знаю, что вы многого не помните – по крайней мере, пока. Поэтому вы должны записывать или запоминать внезапные проблески, образы, слова, лица – все, что придет на ум. Сейчас в них нет смысла, но когда-нибудь он появится.

Подходит официантка с тарелкой сардин.

– Это подарок от нашего шеф-повара, – говорит она. Я поднимаю стакан, повернувшись в сторону Альберто, стоящего на пороге кухни. Он бьет себя кулаком в грудь, как гладиатор.

Слизывая с пальцев масло от рыбы, Джо рассуждает о том, откуда мог взяться купальник. Когда Микки пропала, на ней было совсем немного одежды, а ее полотенце стало самой важной уликой против Говарда.