Пропавшая.

Друзей в школе у меня почти не было, а с теми, что были, я поспешил разорвать все контакты после поступления в ВУЗ. Плохо быть интровертом — это вам любой экстраверт скажет. Дружба и приятельство меня тяготили, а все, что связывало нас, осталось в школе. Возможно, все дело было в той первой влюбленности, про которую я потом признался любимой… В общем, в Москву я ехал с твердым желанием оставить прошлое позади: с глаз долой — из сердца вон. Университет же перед поступлением вызывал у меня настоящую эйфорию — столько будет умных людей, с которыми можно нормально поговорить. Нет — частично ожидания оправдались. Даже, я бы сказал, во многом… только, боюсь, ждала бы меня судьба как у безымянного мерха, если бы не Ната. Именно она заставила меня измениться, ради нее я был готов отказаться от самого себя, что уж там говорить про вредные привычки или не самый приятный стиль общения? Пока мы добирались до Омутов, запускали капсулу и выбирались из подземных катакомб — я успешно сопротивлялся накатывающему отчаянию, побеждал его. Но после ментальной операции… Во мне как будто внезапно проснулся тот, прежний Михаил, разочарованный в людях мрачный подросток. Неужели он так и жил все эти годы на дне моего подсознания, загнанный туда прессом светлого и целительного чувства к лучшей женщине во Вселенной… во всех вселенных? Господи, насколько все было проще еще совсем недавно…

Мерх-донор воспоминаний действительно был чем-то похож на Михаила-первокурсника. Просто — ему не повезло так, как мне. «Не заметила» однокурсница, которую он любил все семь лет обучения, не оценили талант, не выдвигало на руководящие должности начальство. Вроде все шло само собой — но куда-то не туда, причем о «туда, куда надо» сам технический специалист имел представление весьма смутное. Новых знакомств мужик избегал, про друзей и говорить нечего, все общение с немногими коллегами сводилось к «я-просто-делаю-свою-работу»… А потом — Империя объявила о своем отказе от протектората и уходе с планеты, и все пошло под откос. Он своими руками демонтировал системы, которые лично настраивал и устанавливал. Он все чаще прощался с людьми, улетающими навсегда, видел, как процветающий, хоть и своеобразный край превращается в помойку… и помогал в этом, выполняя условия контракта. У Мерха даже было своеобразное представление о чести — даже когда город Танис объявил о своем превращении в независимый полис, и разбежалось последнее начальство, он продолжал выходить на работу. Правда, уже самостоятельно брал деньги с новых заказчиков — и у бандитов, и у других мутных личностей, и у представителей превратившихся в «само-управляемые структуры» отдельных жилых зон… Ровно день в день окончания договора, который ему теперь и некому было закрыть, просто свалил в пустыню, прихватив с собой все запасы психотропа, которые смог наскрести. Координаты аварийного люка-входа в хорошо экранированный «предбанник» лабораторного комплекса ему были откуда-то известны: место, чтобы «повспоминать», и где пси-фон планеты не рисковал вывернуть мозги наизнанку после приема «грани», у него на примете было давно.

Не знаю, на что рассчитывал «мастер технической поддержки», но по моему мнению, мужика банально «рубануло». Он не знал, что делать дальше, и решил… сбежать. Туда, где можно заниматься любимым занятием и ничего не решать. Даже этот, почти истерически-импульсивный поступок мерх произвел педантично и занудно: не забыл взять с собой весь свой обычный инструмент, перетащил после прибытия емкости с водой под землю. В очередной раз отремонтировал транспортер. Правда, было еще кое-что, связанное с отъездом: в памяти всплывали крики «Эй, ты! Стой!» — и два ощутимых толчка в спину. Как я ни старался, так и не смог «увидеть» этот эпизод, зато всплывали все новые и новые нюансы существования мерха за последние годы. И… это было очень странно чувствовать, но я понимал его. Понимал, почему он поступил так в тот или иной момент, ощущал, что сам мог ответить (или не ответить) так же на реплику на улице… Теперь мне каждый раз упорно приходилось себе напоминать: Мое лучшее НЕ осталось в прошлом. Я найду Нату. Я НАЙДУ Ее! По крайней мере, у меня остались наши дети… Чертова заемная депрессия — как будто мне своей мало!

— Папа? — Голос Егора заставил меня вздрогнуть.

— Просто задумался. — Я показал на единственное кресло в рабочем объеме транспорта: гостей подвозить мерху не случалось. — Нужно как-то разместить вас на время дороги, а то в этом проклятом клубке проводов не то, что двигаться, на земле стоять опасно.