Пропавшая икона

Он приложил пальцы к шее девушки — она была жива, но пульс прощупывался очень слабо. Он приподнялся и потянулся за нюхательной солью. Склянка была измазана кровью — он уже применял ее дважды. Одна его половина была готова отпустить жертву с миром, но у него были четкие инструкции, и, пока оставалась хотя бы призрачная надежда получить от нее информацию, надо пытаться. Он откупорил флакон и приподнял голову девушки. Она попыталась вырваться, но была слишком слаба для серьезного сопротивления. Сначала соль не помогла, но когда он отвернулся, чтобы положить склянку назад в портфель, то заметил, что она следит за его движениями и, похоже, пытается что-то сказать. Он взял нож и разрезал повязку с кляпом, в спешке поцарапав ее щеку. Как только он вытащил кляп, девушка начала откашливаться. Ее белые зубы резко контрастировали с алым цветом крови во рту, и только сейчас он заметил, насколько тонкими и мертвенно-бледными были ее губы. Она с трудом пошевелилась, отчего дыхание стало неровным и ей понадобилось какое-то время, чтобы отдышаться. Она сглотнула слюну и сконцентрировала на нем взгляд. Не отрывая от девушки глаз, он чуть наклонился, чтобы расслышать ее слова. Она что-то пробормотала. Он наклонился ближе и покачал головой, давая понять, что не расслышал. Она собралась с силами, глубоко вздохнула и, глядя ему прямо в глаза, сказала:

— Я прощаю тебя.

Произнесла она это снисходительно. Так, будто он всего лишь позабавил ее.

Глава 1

В этот день капитан Алексей Дмитриевич Королев позднее обычного поднимался по ступенькам здания на Петровке, 38 — штаб-квартиры Московского уголовного розыска. Утро началось скверно и не сулило ничего хорошего. Капитан до сих пор не мог отойти от похмелья после вчерашнего. «Сегодня на стахановское рвение можно не рассчитывать», — подумал он, с трудом отворяя тяжелую дубовую дверь. После яркого уличного света глаза какое-то время привыкали к темноте вестибюля, а он пытался разглядеть что-то среди клубов каменной пыли на входе, но, не обнаружив привычного присутствия дежурных офицеров и утренней суматошной беготни коллег, остановился, пытаясь понять, что происходит. Он искал глазами источник пыли и мусора и наконец рассмотрел сквозь пылевую завесу какое-то движение на лестничной площадке, где стояла статуя бывшего Генерального комиссара государственной безопасности Генриха Григорьевича Ягоды. По всей очевидности, ее громили чем-то очень тяжелым. Невероятный шум, усиливаемый отличной акустикой атриума с мраморным полом и стенами, оглушил Королева. Он, наступая на валявшиеся под ногами обломки, поднялся туда. Укутанная в покрывало фигура Генерального комиссара массивной грудой возвышалась на пьедестале, вокруг которого возились оголенные до пояса рабочие, вооруженные ломами, молотками и механической дрелью. Очевидно, у них была задача демонтировать статую, но пьедестал никак не поддавался. Королев приблизился к одному из рабочих. Тот улыбнулся и, обнажив белые зубы, резко выделяющиеся на фоне серого запыленного лица, сказал:

— Когда ставили, наверное, думали, что товарищ Генеральный комиссар будет стоять здесь, пока не рухнет здание. Он просто врос в пол. Нам придется здорово попыхтеть, чтобы демонтировать его целиком.

Королев увидел, как другой рабочий снова размахнулся кувалдой и рубанул по долоту, которое с трудом вклинивалось в мрамор, высекая из камня кучу мелких разлетающихся во все стороны осколков. Капитан несколько раз сглотнул, пытаясь промочить горло, и почувствовал на языке и зубах пыль.