Пропавшая принцесса, или Зачет по родовой магии

Я нервно фыркнула. Встреча с Жозетт – последнее, что я могла пожелать на сегодня. Только ее не хватало для полноты картины. Да и Смиль явно не обрадуется, узнав невесту Кэдерна.

– Мы счастливы, – раздался голос Жозетт, усиленный магией, – что вы посетили наше торжество. Выражаем каждому отдельную благодарность как за теплые слова, сказанные в адрес нашей новой семьи, так и за подарки. Отдельно мы хотели бы отметить лорда Элвида и его невесту, которые преподнесли нам брачные браслеты, ставшие символом нашей любви.

Я невольно встретилась взглядом со Смилем. И хотя Жозетт не назвала моего имени, я поняла, что ее жених меня узнал. Он так крепко стиснул челюсти, что было удивительно, как зубы не раскрошил. Я подмигнула ему и на долю секунды насладилась выражением полнейшей растерянности, которая была так несвойственна парню. Все-таки они с Карнатаром удивительно похожи. Оба высокие, крепкие, но лишенные горы мускулов. Не бывалые воины, но и не выглядят книжными червями. Они прирожденные цередворцы. И Жозетт, влюбленная в старшего, вынуждена выходить замуж за младшего Вирне.

Да, сестра в свои четырнадцать уже была влюблена в Карнатара. Это я заметила лет в семь, когда мы с сестрой особенно сильно сдружились. Жозетт бесилась от каждого слова, сказанного Карнатаром мне, пыталась напроситься на занятия, расстраивалась, когда не получала от него на праздники подарки. Мне вдруг подумалось, что именно она была виновна в пропаже некоторых игрушек и украшений, подаренных Карнатаром.

Жозетт и Смилю принадлежало право первого танца. Они красиво кружились под музыку, усиленно изображая счастливую пару. А может, и вправду были счастливы, что нашли друг друга. Сертан взирал на них с вежливой, ничего не выражающей улыбкой, Карнатар хмуро наблюдал, думая о чем-то своем, Силианна выглядела абсолютно равнодушной. Леона я в толпе не заметила, но и не особенно надеялась. Я смутно помнила, как выглядел брат. Если с Жозетт мы сдружились на фоне общих занятий, то с братом мы почти не встречались. К несчастью, подобные приемы не требовали официальных костюмов, и Леоном мог оказаться кто угодно. Надо будет глянуть на портрет, они все висят в холле. Все, кроме моего.

Мы с Кэдом вежливо похлопали помолвленным, когда они закончили танец, и… Кэд потянул меня в центр зала.

– Ты что? – зашипела я. – Я не хочу танцевать!

– Дейна, не упрямься, – усмехнулся Кэдерн. – Ты нормально танцуешь.

– Ты привлекаешь к нам внимание!

– Я привлекаю внимание к тому, как ректор Риверского университета танцует со своей рыжей студенткой, не более, – невозмутимо отозвался жених.

– Я не рыжая! – Я возмущенно фыркнула, но не стала вырываться из крепких объятий, это бы уж точно привлекло внимание. – Когда ты научишься спрашивать мое мнение?

– Я спрашиваю твое мнение. Я спросил, хочешь ли ты выйти за меня замуж.

– И я два раза пыталась отказаться, – напомнила я. – Хорошо ты спрашиваешь!

– Ты имеешь что-то против помолвки? – спросил Кэдерн.

– Не имею. – Я вздохнула. – Но какая-то у нас она странная. Вон у людей все, как надо. Праздник там, танцы, еда где-то должна быть, кстати.

– Ты хочешь праздника? – Кэдерн улыбнулся. – Так давай устроим.

– Сейчас не до праздника. Грядет что-то… не знаю что, но грядет.

– Дейна, – он покачал головой, – мы справимся со всем. Ты боишься перемен, но они необходимы. Тебе двадцать, ты жива, и это состояние не изменится в ближайшие лет шестьдесят. Да, определенное количество неприятных моментов придется пережить, люди не так просто расстаются с убеждениями и верой во что-то. Но ты бы сама, если б могла, утаила правду о том, что проклятия можно избежать?

Я отвернулась и промолчала. Дейна Сормат во мне кричала, что я должна отступить, снова спрятаться, спасти ребенка и себя. Дейнатара требовала крови, свержения Старейшин и справедливого возмездия.

Нельзя контролировать рождаемость. Вершить судьбы. Решать, кому жить.

– По каким критериям они выбирают, кого убить, а кого нет? Почему именно это количество детей они напророчили маме? Что страшного в том, что родилась я? Почему они так этого боятся?

Я задавала вопросы не столько чтобы получить ответы от Кэда, сколько чтобы рассказать ему, какая каша творится у меня в голове.

– Все это, – после некоторого замешательства сказал Кэдерн, – тебе стоит спросить у Карнатара. Я самый ярый противник ваших отношений, но лучше, чем он, этого никто не объяснит. Мы говорили перед самым нашим отъездом. Знаешь, он посвятил половину жизни поискам информации о Старейшинах и Богах, о пророчествах и смертях. Никто в империи не осведомлен в этом вопросе лучше.

– Я боюсь Карнатара.

Объятия стали крепче.

– Не волнуйся. Он ничего тебе не сделает.

Если бы Кэд знал, что боялась я прежде всего себя, он бы не рассуждал так оптимистично. Я до сих пор билась над загадкой, по воле какой магии советник вызывает у меня такие чувства.