Пропавшая принцесса. Тёмные времена

— Народ, любит Вас, Ваше Величество! — отвечал ей Генри.

— Значит никого, — горько усмехнулась Королева.

— У тебя есть верный человек, которого ты можешь послать к Лалатине? — спросила она.

— Найдётся! — отвечал Генри.

— Отправь ей послание. Только на словах. Писать я не могу, это слишком опасно. Пусть скажет ей: решение принято. Ни в коем случае пусть не едут в столицу. Если приедут они будут арестованы и казнены! С этого момента у них есть только один путь — война! Они должны удержать Монастырь Святых Дев любой ценой! Если он падёт им конец!

— Вы назовёте мне имена приговорённых? — спросил рыцарь.

— В этом нет нужды. Лалатина и сама их знает. В списке она на первом месте, на втором лорд Найт и его жена. Там был бы и лорд Рикард, но они уже расправились с ним.

Королева умолкла.

— Я могу идти? — спросил Генри, выдержав паузу.

Королева отпустила его едва заметным движением руки.

— Спасибо, — прошептала она, когда он был уже у двери.

Генри кивнул и вышел. Королева Вендис осталась сидеть у окна одна, выпрямив спину и высоко держа голову. В комнату вползли две фрейлины похожие на двух шуршащих змей, но Королева не обратила на них никакого внимания.

Убийца

Элайна проснулась и села на постели тяжело дыша. Сон ещё не отпустил её полностью, ей снилось, что она плывёт в воде, мутной и вязкой как кисель, Каждое движение давалось ей с огромным трудом, она слабела и понимала что вот-вот захлёбнётся этой противной слизью. Этот кошмар снился ей и раньше, когда эпидемия унесла жизни её родителей, брата и сестры. Но в последнее время этот сон не возвращался к ней. Элайна помнила, как тонула в своих снах, как мутная жижа смыкалась над ней, но сегодня она проснулась до того как начала тонуть. Элайна провела ладошкой по лбу, стерев холодный пот со своей кожи. Шкура сползла и Элайна вспомнила, что этим вечером занималась любовью со своим мужем, ощутила его семя внутри себя и улыбнулась. «Всё это ничего не значит! Это больше не заставит меня страдать, не будет иметь надо мной никакой власти!» — подумала она падая на шкуры раскинув руки в стороны. Её длинные волосы цвета меди веером рассыпались по блестящему мягкому меху. «Всё-таки я хороша! Нет никакого смысла ревновать к каждой симпатичной девице, будь то Лалатина Стоун или Лиона Рикард! Ведь Артур любит меня! Артур любит меня!» — повторила она про себя, блаженно улыбаясь. А кстати, где он?

— Артур! — позвала Элайна самым нежным голоском, на который была способна. Но её усилия пропали даром, в спальне она была одна. «Если бы он был здесь, он бы сразу пришёл!» — сказала она самой себе. Где его черти носят в такой час? Впрочем, Элайна привыкла к частым отлучкам своего мужа по ночам. Он иногда возвращался под утро, уставший, от него пахло дымом и кровью. Вначале Элайна ревновала, но чем дальше, тем больше её страхи становились другими. В городе она слышала, что большая и дерзкая банда бесчинствует в горах и все дороги стали небезопасными. «Даже если он разбойник, это ничего не значит!» — думала Элайна. Только бы его не поймали! При воспоминании о виселице её начинала бить дрожь. Ремонт замка требовал огромных денег, Элайна знала это и всё же в ночных отлучках её мужа ей виделось что-то ещё, что-то страшное неотвратимо надвигалось, как та самая мутная жижа в которой Элайна тонула в своём сне. Она закрыла глаза. Элайна знала, что горные лорды собирают войска, что война уже близко. А на войну нужны деньги! Даже такая маленькая девочка, как она отлично это понимала. Вставленный в подставку факел почти догорел, лёжа одна в темноте, она ощущала себя маленькой, беззащитной и слабой. Артур оставит её и отправится на войну. Элайна не совсем понимала против кого и за что он собирается сражаться, но отлично знала, что война это опасно. Это страшно. На войне убивают. Конечно её муж великий воин! Митч сказал, что не встречал мечника лучше чем сир Артур.

— Разве что этот Хатч! — добавил он, сделав ударение на слове Хатч.

Хатч на языке диких горцев означает волк. Митч сказал, что это не его фамилия.

— Он просто мужик из деревни! У таких и фамилий то нет! Кто-то прозвал его Волком, вот он и взял своё прозвище себе вместо фамилии!