Пропавшая Рысь

– Судмедэкспертиза показала, что последняя жертва – женщина из Юго-Восточной Азии, приблизительно двадцати лет. Она была убита уколом в сердце. Ей ввели широко доступный крысиный яд – дифетиалон. А это полностью сходится с почерком «охотника за головами», мы с ним знакомы еще с Северной Каролины. Но там все жертвы были белыми, местными, о тех девушках было заявлено как о пропавших без вести. А эта, последняя, не опознана. И хотя нам не удалось установить личности остальных жертв в Соноре, ни по ДНК, ни через базы данных стоматологических клиник, похоже, все эти женщины из Азии.

– Нелегальный поток?

– Наверное. Мы пока работаем над этим вопросом.

Глядя на фотографию жутким образом обезглавленной неопознанной жертвы, Рипли продолжил:

– Поначалу наш дружок отнимал им головы. Но потом усовершенствовал технику. Последние жертвы из Северной Каролины, как и наша свеженькая Василиса Пупкина, с головой, но без лица. Лицо удалили хирургическим путем, вероятнее всего, при помощи скальпеля. Отдел исследования поведения считает, что это выражение его собственного уродства, хотя, вероятно, наш дружок хранит лица как своего рода трофеи, может быть, консервирует их каким-то образом.

– Больной ублюдок! – вырвалось у одного из агентов в первом ряду. Он кончиками пальцев коснулся своего лица.

Рипли показал на фотографию симпатичной брюнетки с обворожительной улыбкой.

– Я уверен, что вы помните случай мисс Драшев. Единственная жертва, которой удалось спастись.

– Как такое забыть… – сказал кто-то во весь голос.

– Ее показания привели нас на место, где были найдены первые тела. Именно после этого «охотник за головами» сменил место проведения своих… операций. А сегодня утром у нас, наконец, наметился перелом в ходе следствия. На номер горячей линии позвонила женщина из Чино Вэллей, она сказала, что ее сосед подходит под описание. Дом подозреваемого арендует человек по имени Виллиам Стайкс. Но этот Виллиам Стайкс не значится ни в одной базе данных страны. Он все счета оплачивает наличными.

– Это точно вымышленное имя.

– Ага. Наш дружок всеми силами старается не попасться. Это не тот тип, который ради славы играет в игры с полицией, чтобы привлечь к себе внимание СМИ, – Рипли повернулся к командиру отряда спецназа. – Мы установили наблюдение за домом в Чино Вэллей после того, как час назад нам поступил звонок. В доме ничего не происходит. Мы хотим взять этого типа живьем. Уверен, ему есть, что нам рассказать. Операцию поведу я.

Рипли произнес, обращаясь ко всем:

– Вопросы есть?

Вопросов не было.

– Отлично. Тогда идем брать его.

Когда агенты ворвались в дом подозреваемого, они сразу обратили внимание на невыносимый запах химикатов. Спецназовцы технично рассыпались по комнатам – целый отряд опытных офицеров с пистолетами наперевес. Вышибали двери в спальню, ванную, кабинет, проверяли все шкафы и другие места, где можно было спрятаться.

Крики «Чисто!» звучали то тут, то там, нарушая шипящее молчание в радиоэфире, во время обыска обоих этажей дома.

– Дверь в подвал заперта, – доложил Рипли один из офицеров, – там серьезный железный замок, нужен резак.

– Так достаньте резак! – приказал Рипли. Повернувшись к Бьянкони, он распорядился:

– Прочесать его компьютер. Постарайтесь найти любые зацепки по части того, где он может быть сейчас.

В доме все было досадно нормальным. Мебель, которой пользовался подозреваемый, была, скорее, функциональной, чем красивой. Никакого завала личных безделушек, которые хранить не хочется, а выбросить жалко, как это бывает в других домах. По всему было видно, что Уолтер Оуэнс был помешан на чистоте.

На его столе в кабинете не обнаружили ничего, кроме ровненькой стопки счетов. Даже никакой личной переписки, ничего, что могло бы связать его с убийствами. Мусорное ведро в кухне содержало только самые обычные пищевые отходы, а банановая кожура, лежавшая сверху, оказалась такой свежей, что можно было с уверенностью сказать: хозяин дома был там не более чем пару дней назад.

– Этот мужик, блин, как Фред Флинстоун, – с изумлением проговорил один из агентов, выходя из спальни, – у него вся одежда одинаковая.

Когда удалось одолеть замок на двери в подвал, Рипли и четверо спецназовцев держали свои «Глоки» и «Зиг Зауэры» на изготовку. Рипли вышиб дверь и увидел… только первые пару ступеней, ведущие в непроглядную тьму, глубоко вниз, точно в бездну.

– Фонари. На «три», – Рипли дал отсчет и ринулся вниз по ступеням. Едкий запах химикатов был таким сильным, что немилосердно защипало глаза.

Когда они поняли, что и в подвале никого нет, один из агентов зажег лампу на рабочем столе Уолтера. Рипли увидел, как агент невольно отступил на шаг, точно укушенный. Другой спецназовец, за спиной Рипли, тревожно коротко втянул воздух сквозь зубы. Еще один выругался вполголоса. Рипли повернулся и, как и офицеры, застыл с раскрытым ртом, глядя на стену, увешанную масками. Хотя в свете лампы все предметы в подвале отбрасывали густые тени, тщательно сохраненные лица были освещены достаточно хорошо.