Пропавшая сестра

— Pardon, — извиняюсь я по-французски, но она лишь улыбается: «Pas de probleme»[38]. И это несмотря на то, что я выбила книгу у нее из рук и та залетела под шкаф. Девушка наклоняется за ней, ее темные волосы, собранные в хвост, распускаются и падают на лицо. Такая милая сценка — трудно поверить, что совсем недавно здесь звучали выстрелы и лилась кровь. Она снова улыбается, пожимает хрупкими плечами, а потом разворачивается и исчезает за углом стеллажа.

Следующие пятнадцать минут ничего мне не дают, и я вспоминаю, что вход в катакомбы скоро закроется. Я ухожу из университета с навязчивым ощущением, будто что-то упустила.

* * *

Перед зеленым домиком, напоминающим сарай для инструментов, выстроилась огромная очередь. Я разглядываю стоящих передо мной людей, словно вуайеристка. Перед самой кассой японская пара языком жестов пытается что-то объяснить кассиру. Наконец они берут билеты и проходят через турникет в фойе. На лицах людей можно разглядеть самые разные эмоции — от страха до возбуждения. Некоторые бросают тоскливые взгляды на столики ирландского бара на другой стороне улицы, рядом с которыми я и стою.

В четверг около десяти часов утра Анжела прямо из своей квартиры отправилась в катакомбы и вернулась домой около шести вечера, чтобы поужинать с Себом. Целый день она провела под землей, работая над материалами для диссертации, как какая-нибудь Лара Крофт. Заведующий археологическим отделом, доктор Леруа, рассказал Валентину, что видел Анжелу в тот день; они вместе обедали около часа дня. Она весь день фотографировала захоронения для своей работы и ушла около пяти. По словам Леруа, Анжела была самой целеустремленной из всех стажеров. Под землей ее видели чаще других. Леруа безоговорочно доверял ей во всем, что касалось раскопок, так как сам был энтузиастом истории парижских катакомб.

Снаружи все выглядит так же, как два дня назад. Когда мы приходили сюда с Себом, я не заметила ничего существенного ни на земле, ни под землей, а еще раз спускаться туда у меня нет никакого желания. Себ сказал, что общая протяженность катакомб — более двухсот миль. Даже если где-то там, среди этих двухсот миль, заваленных скелетами и черепами, и прячется какая-нибудь подсказка, мне ее не найти.

Не имея никакого представления, что и где искать, я просто тупо стою и смотрю на вход, надеясь, что интуиция мне что-нибудь подскажет. Но, увы, она молчит.

Из очереди выскакивает мальчик и вцепляется в дерево на тротуаре. Его родители кричат ему, чтобы он вернулся в очередь, машут руками, но парнишка словно не слышит их и только крепче сжимает ствол. Очередь приближается к кассе, родители начинают нервничать, ребенок не обращает на них никакого внимания. Наконец они сдаются, выбегают из очереди и бросаются к нему. Из груда мальчика вырывается дикий радостный вопль, и он бежит через улицу. Родители бросаются за ним. Когда он пробегает мимо меня, я даю ему «пять». Жаль, что в детстве я не была такой смелой и самостоятельной, как он, а вечно оглядывалась на родителей, Анжелу, друзей, одноклассников… Всегда хотела, чтобы сравнение с сестрой было в мою пользу.

Люди в очереди оборачиваются, наблюдая разворачивающуюся сцену. Среди них вдруг мелькают блестящие от геля знакомые кудри. Я встречаюсь взглядом с Себом. Он переходит через улицу и приближается ко мне. У меня холодеет внутри от одной мысли о нашей последней встрече. Он подходит почти вплотную, обдавая меня крепким запахом одеколона.

— Привет, Шейна, — обращается он к моим ногам. Мне тоже неловко.

— Привет.

Я переминаюсь с ноги на ногу. За эти два дня я получила не меньше полдюжины сообщений и звонков с извинениями, но не отвечала: о чем нам говорить?

— Я просто… — Себ кивает на очередь в кассу. — Я хотел… Ты тоже туда?

— Нет. Ни в коем случае. — Я уже почти готова сказать ему, что тут, собственно, делаю. Как ты и предлагал, иду по следу Анжелы, пытаюсь восстановить ее маршрут. И это моя вторая остановка.

Но зачем ему знать о моих планах? Еще подумает, что я хочу возобновить совместные поиски. Тем более что он и так оказывается в нужном месте в нужное время. — Я просто гуляю.

Себ согласно кивает, поджимая полные губы.

— Да. Я вижу.

Проходит целая вечность, в течение которой мы оба смотрим на что угодно — столики на террасе ресторана, очередь в катакомбы, ясное небо, но только не друг на друга.

— Я посылал тебе сообщения, но повторю еще раз, что глубоко сожалею о том, что произошло между нами, Шейна.

— Не волнуйся. Я бы… Мы не… В общем, не о чем говорить, — бормочу я.

Себ засовывает руки в карманы шорт.

— Я все-таки надеюсь, что ты меня простишь. Это я виноват. Что поцеловал тебя, — уточняет он, прищурившись, как будто я забыла. — Надеюсь, мы будем дальше работать вместе. Хотя бы ради Анжелы.

Его слова мгновенно меня отрезвляют. Вспыхнувшая было искра погасла.

— Конечно. Но только мне пора идти. Рада была тебя видеть, Себастьян.

— Себ. — Он делает шаг назад.

— Пока.