Пропавшая сестра

– Привет! – поздоровался он. Судя по вспыхнувшим глазам, он не меньше Белл обрадовался встрече. – Редактору в последнюю минуту понадобилось внести правки в статью. Я уже не надеялся вас застать.

Неожиданно для себя Белл почувствовала изрядное облегчение и улыбнулась во весь рот.

– Поедем на трамвае? – спросила она.

– Конечно. Давайте поторопимся.

В трамвае они сидели рядом, отчего у Белл путались все мысли. Может, и он испытывал те же чувства? Или только она? Как бы то ни было, присутствие Оливера приятно будоражило ее, хотя и вызывало некоторую робость. Ее пробирал трепет, и Белл чуть отодвинулась. Кое-как приведя мысли в порядок, она сообщила, что ключей у нее нет. Значит, проникать в дом придется тем же способом. Нелишним будет расспросить соседей, если те, конечно, попадутся на глаза. Пусть Эдвард и намекал, что распутывание давней истории – напрасная трата времени, Белл все сильнее хотелось узнать истину об исчезнувшем младенце. Вдруг кто-то что-то вспомнит?

Ей не терпелось снова увидеть заброшенный дом. Думая о нем, она невольно думала и о матери. Но не о той, что сидела затворницей в своей комнате, а однажды разбудила ее среди ночи и сказала, что они сейчас наденут высокие сапоги и отправятся в сад срезать цветы. Воображение Белл занимала совсем другая мать: неизвестная, загадочная. Она улыбнулась своим мыслям. Оливер заметил улыбку.

– Чему вы улыбаетесь?

– Да так, глупым воспоминаниям.

– Уверен, ваши воспоминания совсем не глупые.

«Знал бы, то так не говорил бы», – подумала Белл. Та, воображаемая мать помогала ей решать задачки по арифметике. Они сидели за кухонным столом, подшучивали друг над другом и смеялись над нелепыми ошибками в вычислениях. Воображаемая мать устраивала ей замечательные пикники. Они приходили на берег озера, разворачивали клетчатую подстилку и ели разные вкусные вещи, бросая крошки уткам и гусям.

– В Англии вы жили на природе? – спросил Оливер, прерывая ее мысли.

Белл покачала головой:

– Я жила в небольшом городе эпохи Регентства. Графство Глостершир.

– Я тоже вырос в городе.

– Вряд ли Челтнем сравнится с Нью-Йорком, – засмеялась она. – Но мы выезжали на природу. Иногда даже к морю ездили.

Честно говоря, она была на море всего один раз, когда ездила к деду в Девон. Мать находила пляж слишком захламленным, песок – жестким и царапающим кожу, а само море – чересчур бурным. От всего этого у нее разболелась голова, и они уехали раньше намеченного срока. На ту неделю домом для Белл стал уютный коттедж деда в Бантаме. Правда, сам дед был тихим и необщительным. Играть с ней он не хотел и почти весь день просиживал у себя в кабинете. Потом они снова поехали к деду, уже в канун Рождества.

Голос Оливера вновь прервал ее воспоминания.

– Нам пора выходить. Смотрю, вы опять куда-то уплыли.

Оказавшись в доме, Белл неожиданно почувствовала благоговейный восторг. Все было таким же, как и в первый их приход, однако что-то изменилось.

– Что с вами? – уловив ее состояние, спросил Оливер.

– Почему-то волнуюсь.

Но Белл не просто волновалась. Ее переполняли вопросы. Почему родители так много скрывали от нее? Почему она не знала, что когда-то у нее была сестра? И сейчас, оказавшись там, где произошла трагедия, Белл начала понимать причины материнской болезни. Неужели она столько лет предвзято и несправедливо относилась к своей матери?

– Вы мне так и не рассказали, что случилось с вашей матерью. – Оливер пристально смотрел на Белл. Знал ли он ее мысли? Он ведь достаточно проницателен. – Естественно, я знаю, что ваш отец умер, – добавил он.

Белл не решалась заговорить. Ей было непривычно обсуждать подобные темы.

– Простите. Вам незачем рассказывать, если не хотите. – Он коснулся ее руки.

– Нет, все в порядке, – ответила Белл, дожидаясь, пока затихнут эмоции.

Но они не затихали. Чувствуя подступающее раздражение, она огляделась. Воздух в комнате вдруг сделался спертым. Белл показалось, что ее легкие сжались. Схожие состояния она испытывала в детстве, когда не могла справиться с навалившимися обстоятельствами.

– Мама уехала, – довольно резко сказала она.

– Куда? – невозмутимо спросил Оливер.

– Этого никто не знает.

– Должно быть, это тяжело на вас подействовало.

– Нет, – ответила Белл, глядя ему в глаза. – Это было облегчением. По большей части. Правда, ужасно? – (Он выдержал ее взгляд и покачал головой.) – Потом, через какое-то время, мама умерла. О ее смерти мне сообщил отец. – Белл замолчала.

Ей хотелось избавиться от тягостного воспоминания о дождливом дне, когда отец рассказал, что мать умерла. Да, эта весть принесла частичное облегчение. Белл ни разу не обмолвилась отцу, что ей по-прежнему снится мама, стоящая у изножья ее кровати, с глазами, полными какой-то глубокой тоски. Молчала Белл и о том, что после таких снов всегда просыпалась с мокрыми щеками. Правда расстроила бы отца, и потому она лгала ему.

Белл впилась ногтями в ладони:

– Может, сменим тему?

– Конечно. Может, стоит выйти на улицу?