Пропавшая весной

Джоанна знала, что поезда ходили три раза в неделю: в понедельник, среду и пятницу. Сегодня был вторник, так что ей придется жить в этой гостинице до завтрашнего вечера. Она поинтересовалась у индуса, правильно ли она рассчитала время.

— Это верно, мэмсахиб. Поезд ушел прошлым вечером. Вам не повезло. Дорога очень плохая, дождь лил всю ночь. Это значит, ни в Мосул, ни из Мосула машин не будет несколько дней.

— Но поезда-то будут ходить? — спросила Джоанна.

Ее вовсе не интересовала дорога в Мосул.

— О, да, конечно, — заверил ее индус, — Завтра утром поезд придет обязательно. А обратно отправится вечером.

Джоанна удовлетворенно кивнула. Мимоходом она поинтересовалась машиной, которая привезла ее сюда.

— Уехала рано утром, — ответил индус. — Водитель торопился назад. Но, я думаю, он застрял где-нибудь по дороге. Всю ночь шел проливной дождь.

И снова слова о дороге и автомобиле не вызвали у Джоанны ни малейшего интереса. Она лишь подумала, что индус скорее всего прав. А он продолжал докладывать обстановку.

— Там станция, мэмсахиб. Вон там.

Джоанна кивнула и сказала, что она так и поняла, когда перед завтраком осматривала окрестности.

— Турецкая станция. Станция в Турции. Турецкая железная дорога. По ту сторону проволоки, видите? За проволочным заграждением. Это граница.

Джоанна посмотрела в окно на растянутые по земле витки колючей проволоки и подумала, что границы здесь весьма странные.

— Ленч будет точно в час тридцать, — торжественно произнес индус и ушел в глубину здания.

Минутой или двумя позже Джоанна услышала его сердитый визгливый голос откуда-то с заднего двора. Ему отвечали два других голоса. Тонкая гортанная арабская речь наполнила воздух.

Интересно, подумала Джоанна, почему управлять гостиницами в этих местах всегда нанимают индусов? Возможно, потому, что у них есть опыт общения с европейцами? А впрочем, какое ей до этого дело?

Чем же ей занять целое утро? Можно продолжать чтение этих изумительных «Воспоминаний леди Катерины Дизарт». Или написать несколько писем. Письма удастся отправить, когда поезд прибудет в Алеппо. С собой у нее были блокнот для заметок и несколько конвертов. С минуту она помедлила на пороге гостиницы, выбирая занятие. Внутри здания было темно, и стоял тяжелый воздух. Наверное, лучше немного прогуляться.

Она достала из своей сумки войлочную шляпу с широкими полями — не потому, что опасалась солнца в это время года, а просто на всякий случай, — темные очки, свой походный блокнот и авторучку, сложила все в легкую сумочку и вышла на улицу.

Она миновала мусорную кучу с консервными жестянками и направилась в противоположную сторону от железнодорожной станции — чтобы избежать международных осложнений, если случайно, прогуливаясь, нарушит границу чужой страны.

«Как это забавно все-таки, — думала она, — гулять здесь, направляясь никуда!»

Неожиданно ее посетила новая и удивительная мысль. Ей приходилось гулять и в заросших травой низинах плодородных долин, и по песчаным берегам океанов, и по лесным дорогам, — и всегда вокруг было на что смотреть, на чем с отрадой останавливался взгляд. За холмом вставала роща, за рощей виднелась вересковая пустошь, в ту сторону вела дорога, упиравшаяся в ферму, а другая дорога уходила вдаль, где на самом горизонте виднелся еще один городок у излучины реки.

Но здесь… Здесь совершенно ничего не было. Несколько шагов в сторону от гостиницы — и вы попадали в никуда. Направо, налево, прямо — один лишь голый светло-коричневый горизонт.

Она не торопясь шагала по песчаной земле. Воздух был восхитительный. Он был горяч, но не слишком. Термометр, подумала она, должен бы показывать около семидесяти[1]. И, кроме того, в воздухе веял слабый, очень слабый ветерок.

Она шагала минут десять, потом остановилась и повернула голову.

Гостиница со своим убогим хозяйством сразу стала меньше, изменившись весьма забавным образом. Издали она казалась на удивление привлекательной.

За гостиницей виднелась железнодорожная станция, подобная маленькой, сложенной из камней, пирамиде.

Джоанна улыбнулась и продолжила свой путь. В самом деле, воздух здесь был восхитительный! В нем ощущалась глубокая чистота, ясная прозрачная свежесть. В нем не чувствовалось ни затхлости сырых городских окраин, ни едкой горечи городского смога — спутника человеческой цивилизации. Солнце, небо и песок — и все! В непривычной чистоте воздуха Джоанне чудилось что-то пьянящее, словно какая-то сладкая отрава была растворена в нем. Джоанна вздохнула полной грудью. Этот глубокий вздох доставил ей чрезвычайное наслаждение. Действительно, она попала в довольно привлекательную переделку! Какой восхитительный перерыв в монотонной суете ежедневного существования! Она уже была совершенно довольна тем фактом, что поезд ушел, не дождавшись ее. Двадцать четыре часа абсолютного спокойствия и тишины должны благотворно подействовать на нее. И вовсе ни к чему так спешить домой. В конце концов, она может послать Родни телеграмму, как только доберется до Стамбула, и объяснить причину задержки.