Пропавшая весной

Джоанна вспомнила свои чувства, свой трепет и благодарность к нему. «Бедный мальчик, — подумала она, — боюсь, что он в самом деле слишком был увлечен мною».

Да, это был чудесный месяц…

Впрочем, закончился он довольно неприятно. Такой исход вовсе не входил в ее планы. Действительно, происшедшее ясно показало ей, что Микаэль Коллвей (Коллвей, вот как его звали, вспомнила!) относился к тому неприятному типу мужчин, который ей никогда не нравился.

Однажды они вместе отправились на прогулку, как она помнила, в Холинг Вудс, туда, где Мидвей течет, извиваясь, по склону Ашелдона. Он вдруг свернул с тропинки в кусты и позвал ее за собой тихим, хриплым от волнения голосом.

Она уже представляла себе разговор, который сейчас между ними произойдет. Он, конечно же, скажет ей, что без ума от нее, а она посмотрит на него нежным понимающим взглядом, в нем будет немного — о, лишь самая малость! — сожаления. Она даже придумала несколько ласковых, подходящих для данного случая фраз, которые скажет ему и которые Микаэль с грустным наслаждением будет потом вспоминать всю жизнь.

Но вышло совершенно иначе.

Все вышло совсем не так, как она предполагала. Вместо слов признания Микаэль Коллвей вдруг, без предупреждения, схватил ее за плечи и поцеловал в щеку с такой дикой страстью, что она чуть не упала в обморок. Но он тут же грубо оттолкнул ее и произнес громким самодовольным голосом:

— Боже мой, как мне этого хотелось! Произнеся эту фразу, он как ни в чем не бывало достал трубку и принялся меланхолично набивать ее табаком, совершенно не обращая никакого внимания на перепуганный и рассерженный объект своей атаки. Набив трубку, он потянулся, зевнул и лениво добавил:

— Теперь мне гораздо лучше.

Он произнес это таким тоном, подумала Джоанна, вспоминая давнюю сцену, словно только что выпил кружку пива в жаркий день.

Они вернулись назад в молчании. Вернее, молчала только Джоанна. Микаэль Коллвей, напротив, казался необычайно шумным и говорливым, он даже пытался петь. Уже когда они вышли на опушку леса, к шоссе, ведущему к рынку, он вдруг остановился, бесстрастно оглядел свою спутницу и задумчиво произнес:

— Знаете, вы относитесь к тому типу женщин, которых надо насиловать. Это вам лишь на пользу.

И пока она, онемев от изумления и гнева, стояла и вдумывалась в его слова, он добавил со всею своей артистической непринужденностью:

— Я бы даже сам с удовольствием изнасиловал вас, чтобы потом лично убедиться в благотворном действии перемен.

С этими словами он отвернулся, вышел на шоссе и принялся что-то насвистывать с самым непринужденным видом.

Естественно, после этого случая она совсем перестала с ним разговаривать, а через некоторое время он вообще уехал из Крайминстера.

Да, странный, загадочный и довольно-таки неприятный инцидент. Совсем не из тех, которые хотелось бы сохранить в памяти. В самом деле, почему этот случай так глубоко засел у нее в голове, что даже сейчас видится до мельчайших подробностей?

Ужасно? Как все это ужасно! Ужасно и противно!

Она хотела бы выбросить этот случай вон из памяти. В конце концов, каждый человек старается забыть самые неприятные минуты своей жизни. И что об этом думать, когда вокруг такой воздух, такое яркое солнце, такой мягкий песок! Вокруг столько всего, о чем думать гораздо приятнее и полезнее!

Наверное, завтрак уже готов. Она посмотрела на часы: стрелки показывали без четверти час.

Вернувшись в гостиницу, она сразу направилась к себе в комнату и заглянула в сумку, надеясь найти там еще один блокнот, но не нашла. Досадно, конечно, впрочем, все это пустяки. Она уже, признаться, и сама устала от сочинения посланий. Она уже и не знает, о чем писать. Нельзя же, в конце концов, повторять одно и то же по многу раз! А какие книги она захватила с собой? Конечно же, «Леди Катерина». Еще детективный роман, который Уильям дал ей почитать в дороге. Очень любезно с его стороны, жаль только, что ей не очень нравятся детективные романы. Наконец у нее был с собой «Дом власти» Бучана. Довольно-таки старая книга. Она уже читала ее много лет назад.

Что ж, придется купить несколько книг на станции в Алеппо.

На завтрак подали омлет (надо сказать, довольно грубый и пережаренный), яйца и семгу (из жестянки, разумеется), а еще тушеные бобы и компот из персиков (тоже консервированных).

Пища оказалась довольно тяжелой. После завтрака Джоанна вернулась к себе в комнату и прилегла на кровать. Она проспала три четверти часа, потом проснулась и читала «Леди Катерину Дизарт», пока не позвали к чаю.

Она выпила чаю (с консервированным молоком), съела два бисквита и отправилась на прогулку. Немного погуляв около гостиницы, она вернулась к себе и дочитала «Леди Катерину Дизарт» до конца. Потом был обед: омлет, семга (консервы), рис, глазунья, те же самые тушеные бобы да компот из консервированных абрикосов. После обеда она принялась за детективный роман и кончила читать уже когда была пора ложиться спать.