Пропавшая весной

Тебя сравню я с жарким летним днем.

И она прочла ему весь сонет, который в самом деле был прекрасен, очень выразителен и глубок, В конце, вместо того, чтобы выразить свое восхищение сонетом, Родни лишь задумчиво повторил:

И ветры злые рвут бутоны мая…

— Но ведь сейчас октябрь, верно? — ни с того ни с сего вдруг спросил он и пристально посмотрел ей в глаза.

Его слова были так неожиданны для нее, что она, ничего не отвечая, лишь жалобно смотрела на мужа.

— А другой сонет ты знаешь? — тихо спросил он. — Тот самый, где «союз высоких душ»?

— Да, знаю, — послушно кивнула она, помедлила минуту и прочла весь сонет.

Нельзя препятствовать союзу душ высоких.
То не любовь, которая легка
На перемену к чести от порока:.
С высоким — высока, и с низменным — низка:
О, нет! На ней есть вечности печать,
Которую не смоет лет поток.
Она звездою в небесах сияет,
Заблудшим указуя на восток.
Любовь — не шутка глупая времен,
Хоть розы губ и щек — как у шута.
Не день, не год ей срок определен;
Предел ее — лишь смертная черта.
Но если сможешь ты меня разубедить,
Я перестану петь, а человек — любить.

Она с драматическим пафосом закончила читать, сделав ударение на последних строках.

— Я хорошо читаю Шекспира, правда? — спросила она. — Меня в школе всегда хвалили за это. Говорили, что я очень выразительно читаю стихи.

Но Родни не отвечал, захваченный какой-то мыслью.

— Здесь вовсе не нужна экспрессия, — произнес он наконец. — Здесь достаточно одних слов.

Джоанна обиженно вздохнула.

— Шекспир прекрасен, не правда ли? — пробормотала она.

— Если в нем и в самом деле есть что-то прекрасное, — немедленно отозвался Родни, — так это то, что он был всего-навсего несчастный человек, как и все мы.

— Какая необычная мысль, Родни!

Он улыбнулся и посмотрел на нее, словно увидел впервые.

— Ты так думаешь?

Резко поднявшись из кресла, он направился к двери, но остановился на полпути, обернулся и прочитал:

И ветры злые рвут бутоны мая
И лета срок имеет свой предел.

— Но сейчас октябрь, не так ли? — сделав паузу, снова спросил Родни.

Почему он так спросил? О чем он думал?

Ей вспомнился тот октябрь, особенно ясный и тихий.

Весьма забавно, что в эту минуту ей почему-то вспомнился тот вечер, кода Родни попросил ее почитать сонеты. А ведь это произошло именно в тот день, когда она увидела его на Ашелдоне вместе с миссис Шерстон. Может быть, миссис Шерстон тоже читала ему Шекспира, но это весьма на нее не похоже. Миссис Шерстон, думала Джоанна, женщина вовсе не интеллектуального склада.

Да, октябрь в том году был просто прекрасным.

Она очень хорошо запомнила, как несколько дней спустя Родни спросил ее смущенно:

— Разве такое бывает в это время года?

И протянул ей веточку рододендрона. Эти, одни из самых ранних цветов, обычно распускаются в марте или в конце февраля. Джоанна с удивлением взглянула на кроваво-красные цветы, рядом с которыми виднелись готовые распустится почки.

— Нет, — сказала она. — Они цветут весной. Но случается, они расцветают и осенью, если это очень теплая и ясная осень.

Родни с ласковой осторожностью потрогал самыми кончиками пальцев один из готовых расцвести крошечных бутончиков.

— Нежные дети мая, — тихо проговорил он.

— Марта, — поправила она. — Марта, а не мая.

— Они похожи на кровь — произнес он, словно не слыша ее слов. — На кровь сердца.

«Как это не похоже на Родни, — подумала она, — интересоваться цветами».

Впрочем, он всегда любил рододендроны.

Она помнила, как он, много лет спустя, однажды прицепил только что распустившийся бутон рододендрона себе в петлицу.

Конечно же, цветок был слишком тяжелый, он в конце концов вывалился из петлицы и упал в грязь, как она и предвидела.

Они с Родни столкнулись тогда на церковном дворе, в совершенно необычном месте для этого часа: был уже вечер и добрые прихожане расходились по домам.

Она увидела его, когда выходила из церкви после службы.

— Что ты здесь делаешь, Родни? — удивленно спросила она.

— Размышляю о своем конце, — с улыбкой ответил он, — Я думаю, что бы такое мне написать на своем надгробии? Оно будет не из гранита, хотя гранитные памятники выглядят такими элегантными! И мраморного ангела в изголовье моей могилы тоже не будет.

Стоя у кладбищенской ограды, они смотрели на появившуюся совсем недавно мраморную плиту, на которой было высечено имя Лесли Шерстон.

Родни проследил глазами за ее взглядом.