Пропавшее сокровище. Мир иной

Не отрывая глаз Тася смотрела на портрет. Лицо Евгении Бельской, чуть удлиненное и излишне бледное, останавливало внимание неожиданной и необычной красотой. Его обрамляло облако темных волос и воротник светлой блузки, отделанный кружевами тонкого, как у снежинки, рисунка. Большие глаза смотрели на Тасю настороженно, даже тревожно. Казалось, что женщина, изображенная на портрете, вот-вот спросит: «Вы что-нибудь знаете обо мне, мадемуазель?»

— Какие у нее глаза! — тихо сказала Тася.

— «Меня восхитил портрет госпожи де Гриньян… На этом портрете была изображена молодая женщина, умевшая любить», — задумчиво произнес Волошин.

— Что? — будто очнувшись, спросила Тася. — О чем вы?…

— Я не умею вести идейные разговоры о живописи, Настенька, и потому на авось цитирую Стендаля.

— Она всегда была как малый ребенок, — со вздохом сказала Клавдия Антиповна и погладила Мадам Бовари, за что та немедленно лизнула ее руку. — А как назначили революцию, она даже обрадовалась и сказала мне: «Ну, слава богу, теперь я совсем уйду от князя Андрея, и мы с Платоном поженимся». Вот и «ушла»… на тот свет…

Забыв посмотреть подпись художника, Тася попросила старушку немедленно рассказать ей и Волошину все, что та знала о Евгении Бельской.

Рассказ Клавдии Антиповны заслуживает того, чтобы его привести здесь. Это рассказ о трогательной и большой любви, погибшей при обстоятельствах причудливых и почти фантастических.

Родители молоденькой девушки Эжени де Мерод, обнищавшие французские аристократы, в 1913 году выдали ее замуж за богатого русского князя Андрея Бельского, но Эжени, переехав в Россию, полюбила здесь своего деверя, брата мужа, князя Платона (он был красив и умен, чего нельзя было сказать об Андрее). Свою любовь Платон и Эжени скрывали недолго, скоро все обнаружилось. Но революция заставила Андрея Бельского бежать за границу, а князь Платон тайком увез Эжени из Петербурга в Вологду. Как потом рассказывала Евгения Бельская Клавдии Антиповне, Платон Бельский еще до революции искал старинные книги в каком-то вологодском монастыре. Он часто ездил в Вологду из Петербурга и однажды даже брал с собой свою возлюбленную… Тут Волошин, внимательно слушавший, спросил ее:

— Вы точно знаете, что он ездил в Вологду?

— В Вологду, сыночек, в Вологду, — подтвердила Клавдия Антиповна. — Они и меня в тот раз взяли, да только в городе оставили, а сами дальше поехали пароходом по рекам и озерам. Сказывают, там в лесах да за семью озерами обитель древняя стоит, святым Кириллом воздвигнутая. Вот в ту обитель и ездили князь Платон с Евгенией Феликсовной. Там он и книги старинные искал…

— А откуда у Евгении Феликсовны старинная книга взялась, та, что я у жулика отнял? — спросил Волошин.

— А ту книгу князь Платон своей дорогой кралечке еще в первую войну подарил и даже надпись сделал. — Клавдия Антиповна лукаво улыбнулась и продолжала: — А муженек ее возьми да и найди ту книгу. «Вот, — говорит, — какие надписи вам делают, мадам?» А Евгения Феликсовна рассердилась. «Убирайтесь, — говорит, — болван!» — и вырвала у него книгу, да только не всю, верхняя крышка в руках у мужа осталась. Смех и грех!..

— Ну и что же? Нашел князь Платон старинные книги? — нетерпеливо спросила Тася.

— Не знаю, доченька, — ответила старушка и, пригорюнившись, продолжала: — Известно только мне, что ушел он из Вологды, да так и сгинул навеки…

— Почему ушел? — деловито спросил Волошин.

— Ссора между ними произошла. Евгения Феликсовна решила, что князь Платон не иначе как свихнулся, а старинные книги — это только блажь его. Она даже доктора позвала. А он осерчал, пихнул доктора в грудку и пошел куда глаза глядят. Больше она, сердечная, его и не видела, хотя два года по всему Вологодскому краю искала… А потом собрала пожитки, да и приехала ко мне. Я ей еще в Петербурге на прощанье московский адрес своей сестры дала.

Тася молчала, ее глаза вновь остановились на прекрасном лице Эжени.

— А в каком монастыре искал старинные книги князь Платон? — спросил Волошин.

— Не знаю, сыночек. Да и сама Евгения Феликсовна его название забыла. Помню только, что там святой Кирилл с иноками жил.

Тася оглянулась вокруг и спросила:

— Кроме книг, ничего после нее здесь не осталось?

— Ничегошеньки. Был веер красивый и платья, да я бедным девушкам из нашего дома раздала. А картину себе оставила. — Старушка с жалостью взглянула на портрет: — Как живая она в рамке сидит!..

— Нет ли каких-нибудь писем к ней от князя Платона? — спросил Волошин.

— Были, сыночек, были, — охотно ответила старушка. — В коробочке такой красивой держала она их. Не по-русски написано. Я хранила их долго, а потом не знаю, куда сунула.

— Надо поискать эти письма, Клавдия Антиповна, — серьезно и просительно сказала Тася. — Один профессор видел вашу книгу и хочет сам старинные книги поискать. Может быть, письма князя Платона ему помогут…

Клавдия Антиповна сокрушенно покачала головой:

— Поискать можно, да только бы ваш профессор тоже в уме не повредился, как князь Платон. Слыхала я, что колдовские они, эти книги…