Пропавшее войско

— Все, кроме меня. Спасибо. Прощай. И постарайся вернуться домой целым и невредимым.

— Я попробую, — улыбнулся Никарх.

По тому как он посмотрел, качая головой, я поняла, что ему никак не удается сообразить, зачем я приходила, но но улыбке становилось ясно, что ему было приятно снова меня увидеть.

Сердце прыгало в груди от волнения. Покидая свою деревню, я и представить себе не могла, что буду участвовать в подобных приключениях, разгадывать столь важные загадки, разбираться в событиях, изменивших судьбу целых народов. Теперь мне все казалось ясным: Кир хотел получить трон, а чтобы преуспеть в этом, ему нужно было заручиться поддержкой лучших воинов в мире — воинов в красных плащах, в как можно большем количестве, а также тех, кого они обучали своему искусству. Но спартанцы являлись союзниками его брата, Артаксеркса, и значит, перед ними стояла дилемма: если Киру удастся рисковое предприятие, он станет их царственным должником; если же проиграет, им придется доказать Великому царю, что они не участвовали в походе, что Кир нанял воинов сам, не посоветовавшись с ними. Вот какова истинная причина того, что цель похода держалась в тайне! Спартанцы хотели играть сразу на двух досках и обеспечить себе преимущество вне зависимости от того, кто победит.

Но потом, когда повернуть вспять стало невозможно, вероятно, у правителей Спарты возникли сомнения: а вдруг ситуация выйдет из-под контроля? Вдруг случится что-то непредвиденное? Значит, надо найти способ вмешаться, но для этого нужен кто-то, знающий, как действовать, и подчиняющийся непосредственно их приказам. Вот почему в какой-то момент, незадолго до того как я встретила Ксена, в армию приехал Coфoc. Вот почему никто ничего не знал о нем. Неон тоже казался мне подозрительным.

«Десяти тысячам» не оставили большого выбора: им, предстояло победить или погибнуть, а еще лучше — исчезнуть, чтобы никто не разболтал, в чем заключалась цель этой удивительной, дерзкой экспедиции.

Однако все пошло не так, как предполагалось. Армия потерпела поражение, но вот «десять тысяч» победили, выжили и теперь представляли собой угрозу, являясь доказательством тому, что Спарта предала союз с самой могущественной империей на Земле — предала Великого царя и помогала его мятежному брату.

В результате этих рассуждений я пришла к выводу, в который и сама не хотела верить. Села на камень, подставив лицо солнцу, закрыла глаза и стала обдумывать заключительную мысль: Софос служил именно для этой цели — завести выживших туда, откуда они уже не смогут выбраться, — идея Ксена пришлась тут очень кстати. Софосу нужно было лишь поддержать его. И это означало еще кое-что: Ксен ошибся, и мы движемся к своему концу, туда, откуда нет возврата.

Оставалось доказать это, но каждый раз, как я пыталась хотя бы зародить в Ксене подозрения, он отказывался допустить даже мысль о подобном, а предсказать его реакцию на столь серьезное обвинение я бы и вовсе не взялась. В душе он продолжал считать, что наибольшая опасность исходит от Великого царя. Мне требовалось доказательство, чтобы дать ему понять: существует еще одна угроза — более страшная из-за своей скрытости, — и найти его я могла только в палатке Софоса.

Весь вечер провела в размышлениях, дожидаясь, пока Ксен с товарищами вернутся с охоты — в ней он, как всегда, преуспевал. Действительно, добыча оказалась богатой: восемь оленей, четыре дикобраза, два кабана, полдюжины Зайцев, пойманных при помощи силков, и несколько птиц удивительных расцветок. У самцов был длинный хвост из бронзовых перьев и невероятной яркости рисунок на шее и крыльях. Наряд самок выглядел более скромным, но мясо оказалось не менее изысканным. В честь реки, вдоль которой мы шли и которую Ксен считал Фазисом, охотники назвали этих птиц фазанами; возлюбленный подарил мне их перья, чтобы я сделала украшения.

От обильной пищи многие пришли в хорошее настроение, и тяжелая атмосфера уныния и подозрений, распространявшаяся по лагерю, развеялась. То обстоятельство, что главнокомандующий столь уверен в своей правоте, сочли хорошим предзнаменованием.

Я задавалась еще одним вопросом: что произойдет, если ничего не найду или — хуже того — меня застигнут в тот момент, когда буду рыться в вещах Софоса? Ксен меня защитит или отдаст на произвол судьбы? И поможет ли мне Мелисса?

Мысленно я обратилась к Листре и ее так и не родившемуся малышу в надежде, что они услышат меня и окажут покровительство. Представляла себе, как этот ребенок, с морщинистой, словно у старика, кожей, на бескрайних лугах потустороннего мира играет с цветами асфодели. Я привыкла в таких случаях воображать себе греческий загробный мир, еще более тоскливый, чем наш.

Мне хотелось отогнать от себя тревожный образ, заполнивший собой все мое воображение, и я отправилась прогуляться по лагерю, натянув на плечи плащ. И тут мое внимание привлекла непонятная сцена. Я остановилась.

В отблесках костров разглядела тропинку из глубоких черных следов, в ее конце спиной ко мне стоял человек в сером плаще, вжав голову в плечи, так что ее почти не было видно.