Пропавшее войско

Совещание вскоре закончилось, и оба царя среди ночи вернулись к себе, встревоженные и обеспокоенные. Несколько часов спустя илот разбудил спартанского посланца и сопроводил туда, где ждал конь, уже оседланный и готовый. Воин сел верхом, прикрепил рядом дорожный мешок и отправился в путь. Солнце всходило над морем, когда военачальник добрался до первых домов Гития. Военная триера, ожидавшая его, стояла на якоре, голубой флаг развевался над кормой: то был условный знак. Посланец поднялся на борт по мостику, держа коня под уздцы.

На рассвете армия покинула лагерь в Тиане, но, прежде чем двинуться в путь, Кир велел Клеарху отправить один из отрядов через другой перевал, в Тарс, крупнейший город в здешних краях, столицу Киликии. Если киликийцы окажут сопротивление, тайный отряд атакует их с запада и все будет решено. Клеарх выбрал Менона-фессалийца и отправил во главе отряда к перевалу через Тавр, который приведет его на равнину к востоку от Тарса. В то же время основная часть армии двинется сквозь «Киликийские ворота» и прибудет к столице с севера.

Менон еще затемно выступил первым, воспользовавшись услугами проводника из местных; Кир же на рассвете повел армию прямиком к подножию гор. После того как дорога начала подниматься вверх, до самого выхода из ущелья больше не было возможности сделать привал — не только огромной армии, но и простому каравану. Возникла необходимость разделить путь на две части. Разбив лагерь у подножия Тавра, Кир на рассвете снова двинулся в путь, с тем чтобы добраться до «Ворот» к закату. Дорога представляла собой извилистую тропу, порой ведущую по краю крутого обрыва над долиной. Если бы киликийский царь решил оказать сопротивление, то на протяжении нескольких дней, а может, и месяцев, мог бы сдерживать войско.

Напряжение в рядах воинов оставались велико: они продолжали смотреть вверх, на скалистые отроги. Кроме того, путь, обычно оживленный благодаря караванам из Месопотамии в Анатолию, к морю, и обратно, опустел: ни одного осла, ни одного верблюда — попадались лишь земледельцы с корзинами на спине, бредущие на свои поля. Некоторые останавливались у тропинки, чтобы понаблюдать за прохождением длинной колонны. Несомненно, распространился слух о том, что на дороге может случиться нечто опасное, и никто не рискнул двигаться по ней, пока все не закончится.

Прежде чем начать прохождение через перевал, на узкой троне которого могло поместиться лишь одно вьючное животное, царевич послал вперед разведчиков: вернувшись, они сообщили, что наверху никого нет, а с другой стороны вершину обнаружил пустой лагерь. Возможно, он был частью плана по оказанию сопротивления, от которого впоследствии отказались. Кир со своими людьми остановился в брошенном лагере, а колонна продолжала идти всю ночь: когда последний добрался до вершины, нора было отправляться дальше. Менон со своим отрядом шел через другой перевал, западнее. Он двигался довольно быстро, ни о чем не беспокоясь, в том числе потому, что проводник сообщил ему: в этой части все спокойно.

Перевал являлся водоразделом двух рек, одна из которых текла в сторону анатолийского плоскогорья, а вторая спускалась к морю. Сначала подъем выглядел достаточно ровным и умеренным, тропа была открытой и легко просматривалась, но, когда отряд преодолел седловину, Менон увидел, что долина второй реки представляет собой ущелье с обрывистыми неровными высокими стенами. Действительно, спуск здесь был гораздо круче, течение — быстрее.

Поначалу все как будто шло хорошо, но потом, по мере того как отряд углублялся в ущелье, начали появляться тревожные знаки: сначала стая ворон вдруг вылетела из кустов, затем послышался грохот сорвавшегося вниз камня. Менон успел только закричать:

— Осторожно! Прикройтесь! Наверху кто-то есть!

И со скал обрушился целый ливень стрел. Трое воинов пали на землю, пронзенные. После чего обстрел продолжился, плотно, без передышки.

Менон приказал:

— Поднимите щиты! Прикройтесь! Прочь отсюда! Прочь, прочь!

Воины подняли щиты над головами и одновременно пустились бежать, но склон был слишком крут, а ущелье — узко. Многие падали, и шедшие сзади наступали на упавших. Отряд потерял многих убитыми и ранеными.

В какой-то момент показалось, что смертоносный дождь прекратился, но в действительности получилось лишь затишье перед новой бурей. Вскоре послышался оглушительный грохот, и лавина камней покатилась вниз, сея новые жертвы. Когда наконец отряду удалось остановиться на площадке, укрытой от вражеского обстрела, Менон сосчитал своих людей. Недоставало семидесяти: они погибли от стрел и камней.

— Мы не можем вернуться за их телами, — отчеканил фессалиец. — Будут новые жертвы. Но мы можем отомстить!

И пока он говорил, его голубые глаза стали ледяными.

6

Они напали на Тарс внезапно.

К стенам подошли чуть больше тысячи, но создавалось впечатление, будто их сто тысяч: казалось, они повсюду — поджигали дома, убивали.

Ужаснее всего была тишина. Нападавшие не кричали, не проклинали. Убивали не останавливаясь.

Входили в дома и выходили, оставляя за спиной одну лишь смерть.