Пропавшее войско

— Послушай, мы зашли в тупик, здесь царит неразбериха, каждый говорит свое. Я хочу получить ответ человека, который выступит от имени всех. Итак, Клеарх, ты мне скажешь, что вы решили: да или нет?

Клеарх подошел к нему ближе:

— Видишь ли, я хорошо знаю, что мы в большой беде. Но, черт возьми, ты грек, здесь нас никто не слышит, не считая лекаря, но он тоже грек, верно? Не мог бы ты на время перестать изображать посла и дать мне совет, как грек греку, или, даже более того, как мужчина мужчине? Если мы выберемся из этой передряги, то не забудем, что получили хороший совет, и по ту сторону моря у тебя будет более десяти тысяч добрых друзей, на которых ты всегда сможешь рассчитывать, в случае если ветер переменится. Ты ведь знаешь: в этом мире ни в чем нельзя быть уверенным.

Ксен тем временем вернулся и встал рядом со мной. Никто не обращал на меня внимания, потому что я собрала волосы под шапкой, а на плечи накинула мужской плащ.

— Что он такое говорит? — спросила я.

— По мне, так он тянет время. Ждет сигнала от Софоса или Менона касательно положения в лагере азиатов и ответа от Ариея.

Двое, стоявшие перед нами, зашикали:

— Тсс! Тише, мы хотим послушать, что он ответит.

Фалин произнес:

— Если бы путь к бегству существовал, я сказал бы тебе о нем, клянусь, но ты ведь сам видишь: отсюда невозможно выбраться. Назад вернуться вы не можете, вперед идти — тоже. Сдавайтесь, и я постараюсь замолвить за вас словечко. И ты тоже, Ктесий, верно? Царь наверняка прислушается к мнению своего личного лекаря, человека, спасшего ему жизнь.

Ктесий благожелательно кивнул.

— Вот видишь? — продолжал Фалин. — Он тоже заступится за вас, и бояться нечего. Так что ты мне ответишь?

Клеарх придвинулся ближе, и Фалин отступил на полшага, словно для того, чтобы сохранить безопасное расстояние.

— Благодарю за совет, друг, и я действительно его ценю, но, видишь ли, в сущности, проблема очень проста: или мы станем друзьями и царь, быть может, наймет нас на службу — в таком случае очевидно, что оружие понадобится, — или же царь разгневается и захочет заставить заплатить сполна — тогда нам тем более нужно оружие. Одним словом, о сдаче оружия и речи быть не может.

Фалин, с трудом скрывая досаду, некоторое время молча размышлял. Солнце стояло высоко, жужжание мошек, привлеченных тысячами трупов, стало почти невыносимым, в небе появились стаи ворон, и несколько крупных грифов описывали над нами широкие круги. Фалин посмотрел на грифов, потом на Клеарха, лекарь Ктесий же сохранял на лице отрешенное выражение стороннего наблюдателя, хотя внимательно следил за ходом переговоров.

Наконец Фалин ответил:

— Если так, я обрисую, что вас ждет: до тех нор пока находитесь здесь и никуда не двигаетесь, между вами и царем будет перемирие; если выступите, начнется война. Что я должен передать?

Клеарх, казалось, ничуть не смутился:

— Ты ведь сам сказал: если не двинемся, будет перемирие, если выступим, начнется война.

Фалин прикусил губу, сдерживая гнев, и отправился восвояси не прощаясь.

— Все прошло не так, как он рассчитывал, — заметил Сократ.

— Нет. Думаю, нет, — ответил Клеарх. — А когда он явится к царю с докладом, его ждут неприятности. В любом случае мы не можем оставаться здесь: нам нечего есть.

В это мгновение появились Агасий и Софос.

— Арией ранен, но поправится, — проговорил Софос. — Менон и Глус остались в лагере.

— Что он ответил на мое предложение?

— Сказал, что лучше забыть об этом: ни один знатный перс не согласится признать его царем, даже если мы завоюем для него троп. Если присоединимся к нему, он выведет нас отсюда; в случае согласия мы должны как можно скорее отправляться к нему. Если нас не будет до завтрашнего утра, он уйдет один.

— Понятно, — ответил Клеарх. — Вы ничего странного не видели по дороге сюда?

— Нет, — сказал Глус. — Все спокойно. Персы далеко.

— Пока, — заметил Клеанор.

— Пока, — согласился Клеарх.

Он повернулся к трубачу, велел играть сбор для высших военачальников, и через несколько мгновений командующие крупными подразделениями собрались.

Ксен хотел было отправиться ко мне, но по дороге столкнулся с Софосом, двигавшимся на собрание военачальников.

— Пошли со мной.

— Но я не являюсь…

— Теперь являешься, — ответил Софос сухо. — Пошли.

Ксен без возражений последовал за ним, а я ждала, сидя на земле рядом с его конем Галисом, рабом и вещами. У него с собой были кое-какие пожитки, и, учитывая крайнее положение, в каком мы все оказались, за ними не мешало присматривать. Совещание продлилось до середины дня. Ксен вернулся с Софосом, они остановились шагах в двадцати от меня. Потом Софос двинулся своей дорогой, а Ксен подошел ко мне.

— Готовься. С наступлением вечера отправляемся в путь.

— И куда пойдем?

— Доберемся до остальных, а там посмотрим… Поесть что-нибудь осталось?

— Да, я могу поджарить лепешку, есть еще соленые оливки и немного вина.

— Отлично. Быстренько поужинаем, а потом двинемся.