Пропавшие без вести, или Дама в белом

— Ну… было пару раз. Ей это платье незадолго до пропажи мама купила, она его чуть ли не в постель надевала, вместо пижамы. Так что да, фоткали ее тоже в том платье, и не раз. Наверное, в газеты эти фото попали.

Я вздохнула. Появившийся шанс таял на глазах. Хотя… то, что платье пропало, никто не знал, кроме родителей. Оно могло и по сей день спокойно висеть в шкафу. Но сумасшедшие не вдаются в детали. Если девочка на плакате в определенном наряде, то в нем они и видят ее хоть в окне, хоть в реке. Ладно, пусть родители съездят в Н, поговорят с некой доброжелательницей, там разберемся.

— Артем Степанович, вы держите меня в курсе. Если что, мы сразу свяжемся с местной полицией, они, если надо, группу захвата привлекут.

— Да это понятно. — согласился он. — Нам бы адресок узнать, а там я лично в полицию позвоню.

Он ушел, снова пообещав держать меня в курсе. Я позвонила Оскару, выслушала, что никого беспокоить из-за анонимки он больше не станет, и повесила трубку. Может, зря он так? А если девочку действительно видели в Н? Хотя… что-то подсказывало мне, что это пустой номер. Веронику ищут по всей стране, с чего бы неизвестной доброжелательнице писать именно Артему? Куда как проще анонимно позвонить в полицию, сообщить адрес, а там и без нее разберутся. Хотя… может, она вознаграждение хочет, а вот светиться боится? Тоже возможно…

Из-за двери раздался знакомый гул, и на пороге возникла веселая уборщица в сопровождении друга-пылесоса.

— Да что ж ты снова печальная такая? — участливо спросила она, выключив ерзающий от нетерпения агрегат. — Семейные неурядицы, что ли?

— И они тоже. — вырвалось у меня.

— А не стоит он твоих слез, — она так задорно подмигнула, что я невольно улыбнулась. — Ты красавица, вот тут мужик вылетел, так возбудился, что глаза аж горят. Плюнь на прежнего, и новые в очередь встанут!

— Вашими бы устами. — настроение и правда повысилось, хотя что такого она сказала?

— А что, я говорю лишь правду и ничего, кроме правды. — продолжая улыбаться, она включила пылесос и начала уборку. — А хочешь, сбегаю за винишком, выпьем, я тебе все про мужиков-уродов расскажу?

— Спасибо. — я хотела было отказаться, но внезапно передумала. А что, чем сидеть да горевать, хоть поговорю с приятным человеком. — Только я денег дам.

— Да брось, вино стоит копейки. — удивилась уборщица. — Я вниз мотанусь, в Винотеке возьму бутылочку. Ты какое уважаешь, белое или красное?

— Красное. Давай я схожу, а то неудобно.

— Сходи, раз уж такая стыдливая. — улыбнулась та. — А я как раз уборку докончу. Тебя как звать?

— Полина.

— Поля, значит. У меня была подруга Поля, только ее Пелагеей звали. А я Валя. Лучше Валечка.

Я улыбнулась и вышла из кабинета. Красивая блондинка Лариса уткнулась в компьютер и даже не подняла головы. Зачем Тимофей ее держит? Только ради того, чтобы приносить клиентам кофе и распечатывать стандартные договора? Как-то не оправдывает она своего содержания. Я спустилась на первый этаж, в небольшой винный магазин, ругая себя за нехорошие мысли. Похоже, я становлюсь классической бабкой на завалинке, скоро начну шипеть в спину красивым девчонкам: «Проститутка» Чего намалевалась так?» А ведь мне еще 37 нет, чего ж я так состарилась досрочно? Поднявшись наверх с бутылкой муската, я поделилась своими мыслями с закончившей уборку кабинета Валечкой.

— Вот ты меня старше… — я осеклась и покраснела, но Валя лишь рассмеялась.

— Ну чего пугаешься, я на правду не обижаюсь. — ответила она. — Я буду старше, даже если ты об этом не скажешь.

Она ловко достала из секретера два граненых стакана, штопор, открыла бутылку и налила нам вина. Усевшись на место шефа, с удовольствием вытянула ноги и снова подмигнула мне.

— А все от того, что про себя ты забыла. Вот мне полтинник почти, а я сейчас уборку закончу, намарафечусь, да в барчик завалюсь на всю ночь. Тот, где мужики футбол смотрят. Уверяю тебя, одна я оттуда точно не уйду. А тебе кто мешает?

— Да поздно… — я снова прикусила язык. В самом деле, Валечке не поздно, чего я прибедняюсь?

— Вот. — она кивнула. — Когда баба говорит, что ей поздно уже, это и значит, что она в душе состарилась. Чего ж удивляешься, что хочется, как бабке на завалинке, на молодых огрызаться? Ты себя на сколько ощущаешь? На шестьдесят, или больше?

— Больше. — мрачно ответила я. Валечка, раскрасневшаяся от вина, в туго затянутом синем рабочем халатике, наверняка показалась бы случайному наблюдателю моей младшей сестрой.

— Так я о чем! — она чуть погрустнела. — Ох и дуры мы, бабы. Стоит с мужиком расстаться, и все нам поздно становится, и жизни не мила. Ты, вижу, классная девчонка, а туда же. Вот давай сегодня после работы в барчик завалимся. Скинешь лет десять сразу, как на тебя мужики облизываться начнут!

— Да меня ребенок дома ждет, какие барчики… — безнадежно отмахнулась я.

— А что ребенок, один сидит?

— С моей мамой. И что я ей скажу — загуляла твоя дочка, теперь ты круглосуточно няней поработай? Могу представить, что она ответит.