Пропавшие среди живых

- Водочки триста, две бутылки боржоми... - Здесь официант хотел что-то сказать, наверное, что боржоми нет, но Федор Борисович предупредил его, подняв руку: - Поищешь, поищешь... Икры черной... Севрюжку, огурчики-помидорчики. Миножек нет?

- Найдем, - коротко ответил официант.

Бородач продолжал диктовать. Хилков вставил робко:

- Да ведь мы вдвоем, Федор Борисович... Не съедим.

Тот только рукой махнул:

- Э-э! Стоит начать. Как в брюхе ни тесно, а все найдется свободное место. Так ведь, шеф?

Хилков пожал плечами. Ему все время хотелось узнать, кто же этот бородатый Федор Борисович - гуляющий моряк с торгового судна или так, пенсионер с достатком. Сменщик Хилкова, работавший раньше таксистом в Мурманске, рассказывал немало о чудачествах некоторых пришедших из плавания моряков.

За обедом Хилков поскучнел. На столе закуска ласкает глаз, и какая! Сосед принимает одну рюмку за другой, а тебе нельзя. За рулем. Не привык он так сидеть в ресторане. Думал, по-быстрому перекусят и снова куда-нибудь ехать. А Федор Борисович и не собирался уходить из ресторана до вечера. Все шуточки, прибауточки. А сам нет-нет да и уставится на Хилкова, словно прицеливается. Потом расспрашивать стал. Давно ли на машине, какой класс, сколько зарабатывает, чаевых сколько.

- Уж не собираетесь ли к нам в парк устраиваться? - спросил Хилков. Шоферня нам всегда нужна.

- Ну нет, - захохотал бородач. - Меня и не возьмут. Инвалид войны. Контуженый.

"На таких контуженых кирпичи только возить, - подумал со злостью Хилков. - Пьет и не пьянеет".

- Да и платят у вас - не разбежишься... На два раза поужинать. Вот Георгий тебе предлагает - найди машину, за час платит столько, сколько в вашем парке за три года не заработаешь. Шесть тысяч! Я уже и сам думал, не подработать ли? Да еще успею. Пока деньжата есть...

Хилков исподтишка, незаметно тоже присматривался к Федору Борисовичу... Борода у него лопатой, редкая, некрасивая. Рыже-седая. Да и в редковатой шевелюре на голове было много седых волос. А глаза молодые, пронзительные. И никак не мог Хилков понять, шутит он или нет, говоря о машине. Шесть тысяч. Шестьдесят по-старому! И никаких налогов... Чистенькие шесть тысчонок! И на час работы. Да, наверное, вранье все. За час кто же такие деньги получает!

Весь обед Хилков хмурился, ел с неохотой. Будто каждый день у него на столе икра зернистая и севрюжка горячего копчения. Федор Борисович, казалось, не обращал на его хмурый вид никакого внимания. Ел и пил с удовольствием, рассказывал Хилков у про каких-то девчат. Хилков и слушал-то плохо. И на предложение бородача познакомить его с одной из них сказал только:

- И своих хватает.

Но когда после обеда они подъехали к Казанскому собору и в машину села высокая чернявая дивчина, знакомая бородача, Хилков только крякнул. Хороша была деваха. Федор Борисович пересел к ней на заднее сиденье и бросил коротко:

- К гостинице "Ленинград".

Будто и не знаком с Хилковым он, будто и не обедали они два часа вдвоем на Московском вокзале.

У гостиницы бородач помог девице выйти, протянул Хилкову полсотенную бумажку, сказал игриво:

- Чао!

Хилков сидел несколько минут в машине, огорошенный, сжимая в кулаке деньги. "Что же бородатый, так и ушел? И ничего не сказал, когда в следующий раз понадобится машина?" В первый момент у Хилкова было даже желание догнать его и спросить об этом. Так ведь все хорошо началось - и подарок сделал, и пообедали вместе. Даже с девчонками хотел познакомить! Значит, не думал сегодня точку ставить... И нате! Может, не понравилось что?

Вечером у себя дома Хилков долго не мог уснуть. И все думал с огорчением, что недолго пришлось ему поездить с бородатым.

И в последующие дни Хилков частенько вспоминал бородатого. Едет по городу, и вдруг мелькнет знакомое лицо. Притормозит. Нет, не он, хоть и бородатый. И шесть тысяч вспоминал. Особенно когда в утреннюю смену идти. На улице темно, холодно! Ни вставать, ни вылезать из дому неохота. "Были бы деньги, - думал в такие минуты Хилков, - плюнул бы на все. И работу другую себе нашел бы. Шубу купил бы такую, как у бородатого. В ней в любой мороз на улицу выходить не страшно".

Но бородатый все-таки позвонил. Тогда, когда Хилков потерял уже всякую надежду. Ровно через месяц.

Хилков не мог скрыть своей радости:

- Федор Борисович! Что-то давненько не звонили! Поработать? Всегда готов! Как пионер. Да я поменяюсь...

Хилков на следующий день поменялся со сменщиком и вышел с восьми вечера. В двенадцать подъехал к гостинице "Ленинград", поставил машину в переулочке и поднялся на шестой этаж. На этот раз бородатый пригласил его в номер. Номер был двухкомнатный. Во второй комнате за низеньким полированным столиком шла игра в карты. На узком пристенном комоде и даже на полу стояли бутылки с водкой, шампанское, тарелки с колбасой и сыром. Хотя окно было приоткрыто, в комнате чадно от дыма.