Пропавшие среди живых

- Что же вы молчите? - почти шепотом спросил администратор. - Когда это все кончится? Я понял, что вы за меня взялись, еще у вашего Корнилова. И потом, когда вы шли за мной с Литейного...

- Валерий Фомич, "ходить бывает склизко по камешкам иным...". Вы, наверное, знаете, что чистосердечное признание суд может посчитать смягчающим вину обстоятельством? - спросил Власов.

Администратор как-то странно дернулся, словно его свело судорогой.

- Завтра утром приходите в управление, на Литейный, четыре. В четыреста двенадцатую комнату. Пропуск вам будет заказан...

Валерий Фомич обреченно вздохнул, вынул из кармана белоснежный платок и медленно вытер им лоб. Лицо у него перекосило от страха. Он только прошептал:

- Ну вот... - поднялся и пошел к выходу.

"Ну и дела! - усмехнулся Константин Николаевич. - Пуганая ворона и куста боится!" Он не стал звонить жене в Москву, а поднялся к себе в номер и позвонил Корнилову.

- Валерий Фомич Морозов? - переспросил тот, выслушав Власова. - По нему давно тюрьма плачет. Хоть и проходит он у нас пострадавшим...

- Пострадавшим? - удивился Константин Николаевич.

- Ну да! У него ведь тоже "Волгу" украли!

Власов засмеялся.

- Бывают же совпадения! Решил, что я за ним слежу... А оказывается, мы с ним "коллеги"!

- С вашим коллегой мы завтра разберемся, - мрачно сказал Корнилов. Сам не придет - попросим. Я почему на него внимание обратил - живет шикарно! Явно не по средствам. Между прочим, просил я и ребят из ОБХСС приглядеться к этому хлыщу...

Когда утром на следующий день Власов пришел в управление, около кабинета Корнилова уже расхаживал Валерий Фомич. Он подобострастно поклонился Власову, еле слышно прошептал: "Здравствуйте".

- Ну так что, допекли бедного администратора? - сказал, улыбаясь, Корнилов, когда Константин Николаевич вошел к нему в кабинет. - Он к нам спозаранку прибежал... Правда, без чемоданчика.

- Сам он себя допек... - ответил Власов. - Ушлый дядечка. Умелец. Девицу хотел мне подсунуть. Подловить. Не умер бы он с досады, когда узнает, что я не тот, за кого меня принял...

- Не умрет. Да мы ему пока и говорить не будем. Пусть себе думает что хочет. Ну что ж, побеседуем с Валерием Фомичом? - Корнилов вызвал секретаршу. - Пригласите гражданина Морозова.

Валерий Фомич вошел, щурясь от яркого солнечного света, и осторожно сел на предложенный Корниловым стул. С минуту все молчали, потом Валерий Фомич тихо спросил:

- Товарищ Корнилов, я ведь сам пришел... С повинной, - сказал и оглянулся на Власова.

- Ну что ж, гражданин Морозов, - ответил Игорь Васильевич и нажал клавиш магнитофона, - пришли, так рассказывайте. Лучше поздно, чем никогда...

- Но вы расцениваете мой приход как явку с повинной? - с надеждой спросил Морозов.

Власов понял: администратор очень боится, что ему скажут - какая же это явка с повинной, когда вас уже арестовать со дня на день собирались...

- Расцениваем, расцениваем, - сказал Корнилов. - Но учтите, многое зависит от того, насколько полно и чистосердечно вы расскажете о своем преступлении.

Валерий Фомич жалко улыбнулся:

- Повинную голову и меч не сечет...

- Вы что, торговаться к нам пришли? - рассердился Игорь Васильевич.

- Я, собственно, не знаю, с чего и начать... - тусклым голосом заговорил администратор. - В позапрошлом году на стадионе проводилось эстрадное представление "Живые шахматы", - решившись наконец, тихо начал он. - Меня попросили помочь... - Он поднял голову. Посмотрел на Корнилова.

- Рассказывайте, рассказывайте, - ободрил его Игорь Васильевич.

- Собственно, я взял очередной отпуск и оформился администратором на этом представлении. Его повторяли трижды. Времени на подготовку мало, театральные кассы отказались билеты распространять. Тогда я пригласил студентов. Из шахматной секции медицинского института. Сказал, что это дело важное. Пропаганда шахмат. И все пошло быстро...

- На общественных началах студенты билетики распространяли? - не то уточнил, не то спросил Корнилов.

Валерий Фомич потупился:

- Да, на общественных началах. Я только в ресторан их сводил. Заплатил по счету двести тридцать рублей. Это можно проверить. Они подтвердят. - Он вздохнул глубоко, словно перед прыжком в холодную воду. Им причиталась зарплата. Пять процентов от общей выручки... За три представления больше десяти тысяч. Десять тысяч девятьсот. Ведомости на каждого я не составлял. Отчитывался расписками. Будто бы от имени председателя шахматной секции...

- Кому вы сдавали эти расписки? - быстро спросил Корнилов.

- В бухгалтерию городского шахматного клуба...

- И в прошлом году вы проводили эти игры?

- Да. Но только одно представление. Билеты распространяли студенты пединститута. Я заработал четыре тысячи. И еще на разнице в стоимости билетов четыре...

Власов сидел угрюмый и злой, слушая, как распинается о своих темных делишках Валерий Фомич. И признается, и одновременно страшится этих признаний, стараясь свалить все на обстоятельства, на случай. Наконец Константин Николаевич не выдержал:

- Что же у вас получается? Не помню, как родился, не видел, как состарился, не знаю, когда умру!