Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома

— Я… не знаю. Меня никто не посылал. И где ваш сын, мне тоже неизвестно. Если позволите… у меня в заднем кармане джинсов фотография нашего выпускного класса, точнее моего класса и… другая фотография, тоже выпускной класс… но… другой. Сегодня утром я проснулся и обнаружил, что весь мой класс куда-то испарился и вокруг творится неизвестно что. С утра я пытаюсь понять, что вообще происходит. Вечером я был в гараже вашего сына и обнаружил фотографию своего класса. Настоящего класса. Посмотрите сами.

Не опуская ствола, женщина обошла меня, ткнула дуло в спину и вытянула из кармана сложенные вчетверо фотоснимки.

— Сиди, не оборачивайся.

Я услышал за спиной шуршание.

— И тут и там… вылитый он. Только на одной фотографии его ребята, я их всех узнаю, а на другой… кто это?

— Этой мой класс. Мой настоящий класс.

Некоторое время я слышал только ее дыхание. Двумя этажами выше говорил диктор в телевизоре, и я отчетливо разбирал слова:

— День знаний в нашем городе отмечался широко и с размахом. В этом году тысячи детей пошли в первый класс…

— Когда пропал ваш сын? — спросил я.

Женщина вздохнула. Я чувствовал, что в ней борются два желания: одно — сдать меня властям, может быть полиции или той службе, которую так боялся мужчина во дворе, и второе — поговорить.

Через десять секунд тягостного ожидания победило второе.

— Неделю назад. Вечером он заскочил на минутку, сказал, что нашел кое-что важное по работе, оставил какой-то пакет в своей комнате, выпил кофе, хотя кофе по вечерам он никогда не пил и ушел. Он сказал, что может отсутствовать некоторое время, и чтобы я не беспокоилась.

Три дня я не беспокоилась. На четвертый стала нервничать. Он не отвечал нигде. На пятый была сама не своя. Еще два дня провела как в тумане. Ходила к его квартире. И сегодня тоже.

Она снова встала передо мной, правда карабин опустила.

— Значит… — мои глаза округлились. — Вы меня видели?

Она кивнула.

— Видела, что мой сын в чужой одежде как ошпаренный выскочил из дома, зачем-то бросился через дорогу, забежал в крайний подъезд пятиэтажки, некоторое время он отсутствовал и я уже хотела подойти туда поближе, как подъехала полицейская машина. Тогда я поняла, что это наверняка за ним. Так оно и было. Его вывели, посадили внутрь и машина уехала.

— Это был я… в том доме раньше жил мой лучший друг. Одноклассник. На третьем этаже. Но когда я позвонил в дверь, вышла женщина и сказала, что никакого Петра Чайковского она не знает и никогда о нем не слышала. А потом она вызвала полицию и меня забрали. Все это звучит крайне нелепо. Простите, что я набрался наглости и пришел сюда, но… мне некуда было больше идти. Мама — единственный человек, которому я полностью доверяю. — Я покачал головой.

Я не собирался давить на жалость и все что я говорил было правдой. Наверное, поэтому через пару секунд я услышал глухой звук, поднял голову и увидел, что женщина поставила карабин к стене.

— После того, как начали проявляться отдаленные последствия ЦИБ, стало происходить много странных вещей. Нам никто ничего не рассказывает. Из телевизора уверяют, что вакцина работает хорошо, побочных реакций почти нет. Но… мой сын кое-что обнаружил…

Женщина повернулась спиной, а через секунду я увидел перед собой большую тарелку дымящихся пирожков. Рядом она поставила сметану.

— Знаете… знаешь… не знаю как вы… но мой сын любит со сметаной… — сказала она. — Его нет уже неделю… и вы… даже себе не представляете, как же я хочу… просто его обнять. Чтобы с ним все было… хорошо. А я даже не знаю, где он. Может быть там… будет такая же мама, которая… накормит его. Вы… ешьте… не стесняйтесь. Простите, что я… так… я слышала, что сейчас откуда-то появляются двойники, которых невозможно распознать по внешнему виду. Они отличаются только поведением, некоторыми привычками. Я так испугалась, когда поняла, что это не он… вы даже не представляете.

Из уголка ее глаза выкатилась слезинка.

Я медленно поднялся с табуретки. Подошел к ней и обнял.

— С вашим сыном все будет хорошо. Обещаю.

Ее плечи мелко задрожали. Она по-детски всхлипнула и из грозной старушенции с опасной «Сайгой» превратилась в маленькую испуганную женщину, помощи которой ждать неоткуда.

— Он успокаивал меня, говорил, ничего опасного…

— Чем он занимался, не знаете случайно?

— Как же, конечно, знаю. Он работал в местном городском портале, новости и все такое. Не скажу, что работа спокойная, но и ничего такого — обычная городская суета. И все же, последние дни он был взволнован, ходил сам не свой. Подозреваю, это как-то связано с цифровой болезнью. Если честно, мы с моими подружками только и говорим о ней. Все боятся брать в руки эти устройства, телефоны, планшеты, боятся заразиться. То ли дело раньше было… никакой этой заразы… Но я пользуюсь планшетом, переписываюсь в нем с сыном. Мои подруги уверены, что это до добра не доведет и говорят, чтобы я как можно скорее избавилась от устройства.

Несмотря на голод и умопомрачительный запах, я с трудом засунул в себя один пирожок. Еда не шла.

Наконец я вспомнил то, что при виде «Сайги» моментально вылетело у меня из головы.