Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома

— Помнишь, ты говорила, что твое письмо напечатали, а вот ответ не опубликовали.

— Да…

— По этическим причинам.

— Так они написали.

— Как называлась газета?

Света покрутила головой.

— Не-ет… ты же не хо…

— Как называлась газета?

— По ту сторону р… реальности.

— Она еще выходит?

— Я точно не знаю, но, кажется, я видела месяца три назад во время рейда. Нас вызвали на квартиру — там произошло… исчезновение. — Лицо Светы изменилось. Оно стало жестким, непроницаемым. Я прямо почувствовал, как спецназовцы «Чайки» поднимаются по ступеням дом, звонят в звонок, как им открывает до смерти испуганная хозяйка квартиры… — все это пронеслось у нее в глазах. — Я прошла на кухню, именно там это случилось. Женщина рассказала, что они с мужем ужинали, когда он вдруг… прямо на ее глазах исчез. Просто растаял в воздухе — так она это описала. Мы обязаны подробно описывать и протоколировать каждый случай, а также брать подписку о неразглашении. Но все равно, слухи расползаются. Но если дать народу говорить, поднялась бы жуткая паника. Пока ее удается удерживать под контролем и в какой-то степени эти действия «Чайки» оправданы.

— Фига се, какие меры! — воскликнул я.

— Да. Короче, там на столе лежала эта газета, свежий выпуск. На первой странице передовица под названием «Куда мы исчезаем?»

— Почему же их не закроют с такими статьями?

Света развела руками.

— Желтая пресса. Они не лезут к официалам, официалы не лезут к ним. Есть грань, которую они не переходят.

— Ты про этические причины?

Света пристально посмотрела на меня.

— Да.

— Ты помнишь, где находится редакция?

— Если мне не изменяет память, на окраине детского парка, позади колеса обозрения. Если идти тихими кварталами, выйдет километра два с половиной.

Через двадцать минут быстрого шага мы увидели ограду детского парка. Оттуда раздавались радостные крики, музыка и завывания аттракционов.

— С правой стороны к парку примыкает база вторсырья — там нет камер, — сказала Света. — Внутри парка камеры только на выходе и выходе и возле касс, — предупредила она.

Мы прошли внутрь базы через открытые ржавые ворота. Темные личности сновали туда-сюда: кто с тележками, кто волоком, — они тащили кто во что горазд, перевязанные тюки макулатуры, тряпье, разбитые холодильники и телевизоры и прочее барахло, годящееся для сдачи. На нас никто не обратил никакого внимания — все были заняты делом.

— Редакция на той стороне, нужно перелезть через забор, там полуподвальное помещение, — шепнула Света.

— Ну и место они выбрали, — ответил я.

— Осторожно! — крикнул мне мужик и я едва успел увернуться от тачки, груженой кусками обрезанного металла, поверх которого торчал какой-то флаг. Мужик был в авиационных очках — колоритный и грязный. Он улыбался и было видно, что это один из тех парней, что останутся на планете после того, как с ее лица исчезнут все или почти все жители.

Мы потолкались среди сдатчиков вторсырья, чтобы у них замылился глаз. Народ здесь был немногословен. Большинство мужчин и сильно реже — женщин делились в основном тем, что удалось найти. Рыбные места никто не раскрывал. Но по лицам некоторых товарищей, выходивших из павильона, можно было видеть, что день, как минимум, удался.

— Идем правее, — Света дернула меня за рукав.

Толпа гудела и курила, раскладывала свою добычу на подступах. Мы отошли к правой стенке павильона — за нею в ряд стояли мусорные контейнеры с хламом, который не удалось реализовать. Еще дальше ютились две кабинки биотуалетов — от них исходила такая вонь, что слезились глаза. Народ старался к ним не приближаться.

— То, что нужно, — Света оглянулась и мы нырнули в узкое пространство между кабинками и кирпичной стеной. Было такое ощущение, что тут все так делали.

Схватившись за выступ крыши биотуалета, я подтянулся и довольно легко оказался наверху. Света удивленно приподняла брови.

— Ого! — только и сказала она.

Через минуту мы оказались на другой стороне — в детском парке. И кажется, только тот самый мужик в авиационных очках заметил наши маневры. Он как раз вышел из павильона, сминая в руках несколько купюр. Когда я прыгал вниз, он махнул мне рукой. Я махнул ему в ответ. Наверняка он был в курсе, что значит, когда не хватает денег на билет, а попасть внутрь очень хочется.

Я сразу заметил длинное трехэтажное здание чуть поодаль, похожее на конюшню. В правом его торце стояли двое парней в джинсах. Они курили и что-то обсуждали. Наверняка они видели, как мы спрыгиваем с забора, и, кажется, нисколько не удивились.

На стене перед лестницей висела темная табличка с едва заметными буквами: «Редакция газеты «ПТСР (По ту сторону реальности)».

— Посттравматическое стрессовое расстройство, — пробормотал я.

— Что? — повернулся ко мне один из парней и выдохнул дым.

— Да ничего, это я… так.

— А-а… вы в газету?

Я кивнул, и мы быстро спустились вниз. Прямо на входе стояло несколько человек — в основном старушки с пачками газет.

«Реализаторши», — мелькнуло в голове и оказалось, что я прав.

— Дайте еще с прошлой недели! Вся разошлась! — заверещала одна. — Там, где интервью с перебежчиком было!