Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома

— Мне придется на некоторое время покинуть тебя, потому что… это небезопасно.

Каталка въехала в какую-то дверь, я успел заметить толстую перегородку, а потом я оказался в ослепительно яркой комнате. Гул здесь был почти нестерпимым. Стены комнаты буквально полыхали светом. Я слегка приоткрыл один глаз и понял — они были обиты фольгой. В центре комнаты стоял гигантский аппарат типа МРТ, только раз в десять больше.

Доктор подкатил качалку к нему вплотную и кряхтя, перевалил меня на выступающую площадку.

— Ну вот… — сказал он. — Все готово. Через пять минут увидимся. А может быть и нет. На всякий случай, ариведерчи! — ухмыльнулся он, перетянул мое обездвиженное тело жгутами и вышел, насвистывая под нос однообразный мотив.

Я понимал, что сейчас будет больно. Но вряд ли до конца понимал, насколько.

Гул усилился. Вокруг меня вращалось что-то огромное, настолько огромное, что я ощутил себя маленькой песчинкой, зажатой в тисках времен и миллионов, миллиардов одновременно существующих реальностей. В глазах сначала потемнело, затем вспыхнули радужные блики — они множились одновременно с усиливающимся гулом, а тело в этот момент будто бы разрывалось на бесконечное количество частичек, каждая из которых жила сразу во всех этих реальностях и в какой-то из них я находился прямо сейчас. А может быть…

Я вдруг увидел сверху бесконечный темный лес, узкую дорожку, петляющую среди вековых сосен, несколько задний за забором и гигантскую параболическую антенну. А ниже, под крышей, на первом этаже — кабинет, от которого исходило ослепительное серебристое сияние. Я зажмурился от нестерпимого света, но мне очень хотелось посмотреть, что же там происходит. Я открыл глаза.

Мою руку тряс старый индеец. Его лицо не было испуганным, скорее удивленным. Он увидел, что я очнулся и заговорил быстро, нараспев. Я узнал этот язык, хотя понятия не имел — откуда. Я просто знал его всегда. Один из старейшин пираха Ообукоо говорил, что ни один белый не выдержит инициации-посвящения и мне не нужно было этого делать. Яд муравьев-пуль очень опасен и может…

— Что — может? — спросил я его охрипшим голосом.

— Он может раскрыть тебе, кто ты есть на самом деле, — сказал индеец. — И тебе это может не понравиться.

— Ты говоришь про Антона? Про того Антона, который натворил столько зла? Это ведь я? Ты про него говоришь?! — я хрипел, смесь русского, португальского и языка пираха казалась сплошной какофонией звуков — без смысла и содержания.

Однако, кажется, старик понял меня.

Он кивнул. Испытующее выражение в его глазах сменилось сочувствием.

— Тебе придется встретиться с самим собой. Ты сам так захотел. И кем ты в итоге станешь — зависит только от тебя.

Он вдруг резко встал, в его руке взвилась плеть. Я попытался защититься руками, но не смог — я был крепко связан. Он размахнулся и ударил меня. Тело пронзила боль. Я выгнулся. Глаза вылезли из орбит. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Еще немного, я точно это знал, и оно остановится. Просто не выдержит напряжения.

И тут все оборвалось. Стихло.

Тишина, которая меня окружила, была оглушающий. Она звенела и вибрировала. Кажется, я слышал каждый мельчайший шорох не только в этом здании, но вообще во всем лесу. Это было невероятно.

— Черт возьми… — раздался потрясенный шепот через одну комнату. — Это он! Они его нашли!

Я услышал, как человек в белом халате сел на стул, который слегка скрипнул, двумя руками взъерошил седые волосы. Я слышал, как бьется его сердце — часто и неровно. У него была аритмия. Ему оставалось совсем недолго до полноценного инфаркта. Он придвинул к себе клавиатуру и застучал по клавишам.

— Давай же, давай! — шептали его посиневшие губы.

Потом он остановился. Покачнулся, рука потянулась к ящику стола. Он открыл его с трудом и достал пузырек с таблетками.

— Только не сейчас… — прошептал старик. — Еще десять минут…

Он закинул маленькую таблетку в рот, скривился, голова его медленно повернулась, и он посмотрел в сторону кабинета, где я пытался выпутаться из стягивающих ремней.

— Погоди, голубчик…

Над головой раздался чистый женский голос.

— СКАНИРОВАНИЕ ЗАВЕРШЕНО… ВЫПОЛНЯЕТСЯ ПОИСК… ВЫПОЛНЯЕТСЯ ПОИСК… ВЫПОЛНЯЕТСЯ ПОИСК… ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ НАЙДЕНА… ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ НАЙДЕНА…

— Есть! — воскликнул старик. — Копирую!

Я услышал его судорожный вздох, услышал, как он задел пузырек на столе и таблетки разлетелись по полу в кабинете. Потом он захрипел и повалился со стула.

Из последних сил я сорвал ремень с груди, высвободил ноги, покатился и упал на кафельный пол, ударившись локтями и коленями. Боль разбудила меня. Я пополз к двери, оказавшись рядом, взялся за ручку, с трудом поднялся и отворил ее.

Старик лежал на боку возле стола с компьютером. Его седые волосы разметались по полу. Рядом валялся пустой пузырек. Возле железного шкафа я увидел свои разрезанные джинсы. Рядом рубашку. Я поднял ее и нацепил на тело. Джинсы одевать было нельзя. Я открыл шкаф. Там висели комплекты белой докторской одежды, а рядом гражданская одежда доктора.