Пропавшие в Бермудии

Ник испугался – что за ерунда такая, в самом деле? Так и навредить можно человеку! Тут он обратил внимание, что на экране автомата появилась новая игра. Заинтересовался.

За спиной послышалось быстрое чавканье. Причем двойное – собачонка тоже торопилась.

– У, Глючка, жадина! – сказал мальчишка, подошел и протянул руку:

– Спасибо, что дал доесть. Роджер меня зовут.

– Николай. Или Ник, – пожал его руку Ник.

– А я Роджер-Обжора. Так меня обзывают. Лично мне больше нравится Веселый Роджер.

– Вообще-то это пиратский знак, кажется?

– А я и есть пират. То есть из пиратов. А ты умный вообще? А тебе тут нравится? А знаешь, почему я Обжора?

– Почему?

– Вот тупой! Способный, а тупой, даже странно! Я же только что сказал: люблю есть. Я понимаю, ты обиделся. Но мне-то что делать? Я жрать хочу. Хавать. Лопать. Кусать. Не грусти, тебе тоже достанется. Что больше хочешь – мясо, рыбу, овощи какие-нибудь? Я ненавижу овощи, от них никакого толка. У тебя зуб не болит?

– Нет.

– А голова?

– Нет.

– А живот?

– Нет.

– Тебе повезло. У меня тоже ничего не болит, но зато я все время хочу есть. Ты хочешь есть?

– Хочу вообще-то.

– Очень?

– Терпимо.

– Опять повезло. Какой-то ты везучий, прямо смотреть противно! Может, ты вообще ничего не хотел, когда сюда попал?

– Почему. Я хотел оказаться в Москве.

– Знаю, есть такой город. И зачем?

– Я хотел попасть домой. Не совсем в Москву, в Подмосковье. Хотел поиграть на своем КПК. Ну, такой, вроде playstation, только круче…

– Ты мне рассказываешь! – обиделся Роджер. – Думаешь, если я восемьсот пятого года рождения, то ничего не знаю?

– Какого года?

– Тысяча восемьсот пятого. Мне двести с лишком лет!

Ник подумал: или он псих, или придуривается. И то, и другое не очень приятно.

Меж тем, пока они на ходу разговаривали и развлекались тем, что бросали Глючке палку, которую она неизменно приносила обратно, Роджер привел Ника к кораблю. Это был настоящий старинный корабль – деревянный, с мачтами и парусами. Очень красивый. Но стоял на земле, только не килем, а словно был вкопан, и борта всего на метр возвышались над землей. Из люка в носовой части корабля свисал якорь на толстой цепи, а рядом большими буквами было написано: «Santa Maria».

Они поднялись на корабль по дощатому трапу, прошли по палубе и оказались на камбузе – Ник легко это понял, увидев множество кастрюль, поварешек, сковородок и прочей кухонной утвари.

Роджер сел в углу за самый большой стол и крикнул:

– Бонс, бродяга! Мне как всегда!

Возникнув неизвестно откуда, подкатился круглый низенький человек с огромным подносом, на котором были здоровенные ломти мяса и хлеба, кружки с какими-то напитками, несколько кур, сваренных целиком, яйца, сыр, печеные яблоки, варенье, молоко, масло…

– Спасибо, Бонс! – важно поблагодарил Роджер низенького человека. Тот поклонился и отошел. Ник удивился, что мальчишка так себя ведет со взрослым. Наверно, этот Роджер плохо воспитан. Да еще и ест руками.

А Роджер, действительно, обеими руками совал в рот мясо, хлеб, грыз куриные ножки, запивал молоком, черпал ладонью варенье, заедал варенье рыбой. И не давился на этот раз, хотя сначала кусал осторожно, посматривая на Ника.

– Хы хехли хохех мне нахедить… – сказал он, набив рот до отказа.

– Чего? – не понял Ник.

– Ты, если хочешь мне навредить, предупреждай!

– Зачем мне тебе вредить?

– А низачем, просто так. Понимаешь…

Тут Роджер глянул на Бонса, который шел с подносом, полным еды, и вдруг закричал:

– Бонс, осторожно!

Кок пошатнулся, чуть не выронил поднос, но удержался на ногах.

– Видишь? Я посмотрел на Бонса, Бонс несет поднос, я представил, что он спотыкается и роняет поднос – потому что это смешно же! И он бы уронил, но я успел его предупредить. Это называется закон белых слонов, он же закон невольной подлости. Ты даже не хочешь сделать кому-нибудь гадость – а только думаешь, что можно бы сделать, а эта дура тут же выполняет!

– Какая дура?

– Бермудия, какая же еще!

Бонс был уже у стола и вдруг запнулся обо что-то, уронил поднос, который грохнулся об стол. С него все рассыпалось и разлилось – хорошо еще, что не на пол. А Бонс поднялся и укоризненно покачал головой:

– Мальчики, мальчики!

– Это он! – ткнул Роджер в Ника индюшачьей ногой. – Наверняка представил, как ты грохаешься.

– Я случайно… Ты просто начал рассказывать, я и представил, – оправдался Ник.

– Вот. Об этом тебе и толкуют! – поучительно сказал Роджер. – Спасибо, Бонс, старина, и не обижайся.

Бонс собрал со стола объедки, сложил на поднос и пошел от стола, очень внимательно глядя под ноги.

– Предупреждать надо, если появляются такие мысли, – сказал Роджер. – Правда, многие умеют сопротивляться, у кого уровень высокий. Но у Бонса уровень низкий, он сопротивляться не умеет. Ладно, дай поесть спокойно! – потребовал Роджер, будто это Ник болтал без умолку, а не он сам.

Он продолжил уничтожать все принесенное Бонсом, а Глючка под столом ничуть не отставала. Ник наблюдал и удивлялся.

– Да, мастер ты поесть! – сказал он.

Роджер не обрадовался этой похвале. Бросив куриную кость под стол, он закричал: