Пропавшие в лесах Нетландии

Сев поудобнее, Венди глубоко вдохнула и выдохнула. Убедившись, что горизонт чист, она повернулась и положила блокнот на пассажирское сиденье. Пол под ним был усеян листками бумаги. Некоторые из них были сложены, другие скомканы или даже порваны на мелкие клочки. Да, последнее время Венди много рисовала, но дело было не только в этом.

А еще и в том, что она не могла заставить себя остановиться.

Все началось довольно безобидно. Иногда Венди, о чем-то задумавшись на работе, замечала вдруг нарисованные на папке глаза. А когда они с Джордан обедали и обсуждали услышанные от подруг сплетни, она внезапно обнаруживала, что нарисовала дерево на квитанции, которую должна была подписать. Такое стало случаться все чаще: Венди не отдавала себе отчета в том, что рисует, пока не опускала глаза и не видела перед собой глядящего на нее мальчика.

Лицо Питера. Или кого-то вроде него. Она знала, что это, должно быть, он. Но в ее рисунках что-то всегда было не так. Что-то в глазах Питера было неправильным.

И деревья были не просто деревьями. Это было одно и то же дерево. Особенное дерево.

Венди не помнила, чтобы когда-нибудь видела нечто подобное, и это дерево казалось ей почти сверхъестественным. В то время как изображения Питера Пэна в целом были довольно реалистичными – Венди даже не подозревала, что способна так рисовать, – с деревом же, как и с лицом, явно было что-то не в порядке Уж очень оно было изогнутым, перекореженным, с какими-то острыми ветками. Каждый раз, когда Венди смотрела на него, у нее по коже пробегали мурашки, и она не понимала почему.

Она не могла объяснить, почему продолжает рисовать и почему не осознает, чем занимается, до тех пор, пока не завершает начатое. И теперь у нее было великое множество рисунков на салфетках, чеках и даже на рекламных флаерах. Она не хотела, чтобы кто-то увидел их, поэтому оставляла в своей машине, но Джордан все же их углядела.

У Венди скрутило желудок. Ей не нравилось, что ее мозг и руки способны вытворять что-либо без ее ведома. Она взяла худи и набросила его на рисунки, чтобы не коситься на них. Приехав домой, она выбросит их в мусорную корзину. Меньше всего ей была нужна еще одна причина, по которой люди могли бы считать ее странной. Приносящей несчастье или даже проклятой.

Венди уже начала думать, что, может, они и правы.

Астория была маленьким клочком земли, со всех сторон окруженным водой, а лес, выглядевший на карте большой зеленой кляксой, отделял ее от соседних городов. Уилльямспорт-роуд – или, как называли ее местные жители, Помоечная дорога – тянулась через лес к дальнему району города, где жила Венди. Эта дорога шла по холмам, и пользовались ею исключительно местные жители. Несколько разбитых грунтовых дорог, по которым возили бревна, уходили в сторону от шоссе. Они петляли между деревьями и порой заканчивались прямо посреди леса. Туристы то и дело сбивались здесь с пути, а родители предупреждали детей, чтобы они держались подальше от этих мест, но те и не думали слушаться. И хотя Венди ненавидела ездить через лес, особенно в темноте, так можно было добраться до дома быстрее, чем по главным улицам.

Сколько Венди себя помнила, детям в Астории не разрешали ходить по этим тропам, им говорили, что лес опасен. Родители Венди также запрещали ей и ее братьям пользоваться лесными дорогами, хотя они и выходили прямо к их дому.

После того что случилось, Венди стала притчей во языцех, героиней поучительной истории.

Мотор пикапа ревел, Венди ехала так быстро, как только осмеливалась. Чем быстрей она будет ехать, тем скорее выберется из леса. Ветви больших деревьев и кустарника то и дело царапали окна машины, хотя она прижалась к желтой разделительной линии посередине дороги. Серые глаза Венди, широко открытые и тревожные, не выпускали из виду деревья. Ее пальцы, сухие, с потрескавшейся кожей, крепко держали руль, так что костяшки на них побелели. Цепочка, на которой были ключи от машины, ритмично постукивала по приборной панели.

Ей просто хотелось добраться до дома, может, немного почитать, а затем лечь спать, и ее день рождения на этом и закончится. Венди посмотрела на сумку, лежащую на пассажирском сиденье и подпрыгивающую в такт движению пикапа. На дне сумки, в углу, красовалось синее чернильное пятно от протекшей ручки, а застежка, когда-то блестящая, латунная, превратилась в уныло-серую. Но она любила эту вещь, потому что ее выбрали и купили на свои деньги ее братья. Это был первый и единственный подарок на день рождения, который они ей сделали.

В сумке лежало еще больше рисунков Питера Пэна и таинственного дерева.