Пропавшие. В погоне за тенью

— Да ничего, это кликуха моя. Все нормально, — отреагировал он, русые волосы его взметнулись, и я наконец-то увидел глаза — необыкновенно ясные, голубые, бездонные — мне даже сделалось как-то не по себе. Словно передо мной и правда явил себя какой-то эльф.

— Меня Леха так-то зовут. Как тебе нравится, так и зови.

Он потянул меня через дворы. На улице стояла глубокая ночь или ранее утро — для кого как. Было довольно прохладно, я с трудом вспомнил, что на дворе май, потому что ощущалось на сентябрь или даже октябрь.

— Я не мог тебя там бросить после всего, что случилось.

— Спасибо тебе, — совершенно искренне ответил я. — Ты даже не представляешь…

— Знаешь, сколько ты выиграл? — прервал он меня.

Я почесал затылок.

— Кстати, вот… возьми, — он сунул мне в руку холодную бутылку. Я думал, там пиво, но, когда поднял ее к глазам увидел кефир и чуть не расплакался от счастья.

— Не знаю даже… рублей сто? — предположил я.

— Ага… как же!

Мы юркнули в арку, я с трудом узнавал родной город. Он был совсем другим.

— Не, чувак… — Леший вдруг приостановился, как раз под фонарем возле какого-то подъезда и вытащил из кармана пачку купюр.

Я присвистнул. На вид там было…

— Пять косых. Ты выиграл пять косых, мужик! Ты догола раздел этого… как его… Шелеста, директора рынка. Я думаю, он злой, как собака. Остальные там по мелочи ставили, Шелест обычно забирал кассу. Но только не сегодня. Эх, права была маман! Вот уж не ожидал!

Я с трудом переварил всю эту информацию. Быть врагом директора рынка в те времена было не очень хорошим выбором. Но я не собирался здесь задерживаться и на этого Шелеста мне было плевать. А вот… маман…

— Ты сказал что-то про маму? Или я что-то не понял? В чем она права?

Я предполагал, что он мне ответит. Что-то типа насчет того, что мамы конечно часто правы на счет выпивки, всех этих посиделок и азартных игр. Разумеется.

— Она написала, что ты придешь. Иначе как бы я там оказался?

Я остановился, замер как вкопанный.

— Твоя мать… написала… что я…

— Да, что ты свалишься как снег на голову, когда мужики будут пить пиво и смотреть футбольный матч. И у тебя не хватит денег на ставку, но ты предскажешь результат. А потом тебя заметут менты.

— Ни хрена себе…

— Ага. Я читал, оторваться не мог. Хотя вообще читать не люблю, мне все не интересно. Ну кроме разве что…

— Понедельник начинается в субботу.

— Точно. Откуда ты знаешь?! — разинул рот Леший.

— Моя любимая книга Стругацких.

— Надо же! Хотя маман тоже их любит. Но она говорит, что Стругацкие фантасты, а она пишет только реализм. То есть только то, что на самом деле.

— И чем же кончился этот ее роман… ну, после того как меня забрали в вытрезвитель? — осторожно спросил я. Наверное, я не очень хотел это слышать, но любопытство перевесило страх и теперь я даже затаил дыхание, чтобы случайно не пропустить ни буквы, ни вздоха.

И… мне вдруг показалось, что… этот Леший, этот молодой человек с длинными неряшливыми волосами, постоянно падающими на лица точно, как у Курта Кобейна, — этот тот самый парень, о котором рассказывал отец. Это сын той самой писательницы, в квартире которой я был всего сутки (или сколько времени прошло?) назад.

Леший вытянул сигаретку из кармана робы, кинул ее в угол рта и закурил. Едкий неприятный дым попал мне в лицо, я закашлялся, а он, наоборот, засмеялся.

— А он не закончился, — выдохнул Леший.

— Как это? — удивился я.

— Маман еще пишет его. А это черновик, набросок. Она пишет по ночам, потом уходит на работу, а я читаю. Хотя она запрещает. Говорит, что если прочитаешь, то, мол, не сбудется.

— Типа рукопись Шредингера, — вырвалось у меня.

— Что?

— Не, ничего, это я так… — сердце мое билось как птичка в силке. — А где твоя мать работает?

Леший остановился, неловко повернулся ко мне — вообще весь он был какой-то неуклюжий, нескладный — видимо, эту несуразность он и скрывал под бесформенной робой.

— Что ты мне зубы-то заговариваешь все? — спросил он меня. — Вот держи.

И он протянул мне пачку денег, которую все это время держал в руках. — Сто купюр по полтиннику.

— Э не, — сразу сказал я. — Половина твоя. Ты же меня спонсировал.

— Что делал? — переспросил Леший.

— Ну… э, дал в долг.

— Ты мне мою пятерку отдай. А больше я не возьму. Так в книге написано. Иначе…

«Ты дурак что ли?» — чуть не вырвалось у меня, но я, конечно, промолчал.

— Нет, я не могу… это слишком.

Однако Леший припечатал пачку к моей груди.

— Можешь их выбросить. Что хочешь, то и делай. Просто…

— Что просто…

— Просто там было еще немного написано…

Я взял пачку и сжал ее в руке. Что греха таить, такая сумма денег — а в те времена на пять тысяч можно было купить машину, грела не только душу.

— Идем, идем, — Леший взял меня под локоть. — А то опять подумают, что мы тут квасим.

Мы вынырнули из темных дворов, в которых я совершенно не ориентировался.

— Что там было написано?