Пропавший

На станции в такое время народа было немного. Еще до выхода из тюрьмы, при одной из последних встреч с надзирательницами, мне предложили пропуск для бесплатного проезда по железной дороге. Я сразу отказалась от него, вообразив взгляд кассира, когда протяну ему в окошко тюремный пропуск: любопытство, кто я такая и что натворила, если угодила за решетку. Невыносимо. Я заявила, что сама способна заплатить за билет – спасибо большое! И надзирательница посмотрела на меня как на умалишенную, хотя мне было плевать на это. Мама сохранила даже мой кошелек и прислала его мне в тюрьму незадолго до выхода оттуда. Теперь казалось странным держать в руках вещь из своей прошлой жизни. Создавалось впечатление, что она принадлежала кому-то другому.

На станции я достала из кошелька кредитную карту. Миновала целая вечность с тех пор, как я пользовалась ею, и на мгновение я испугалась, что забыла ПИН-код. К счастью, срок действия карты истекал только через год. Купив билет, я подошла к банкомату, чтобы снять немного наличных – первые деньги, которые я снимала за последние два с половиной года. Даже на ощупь хрустящие банкноты вызывали у меня необычные ощущения. Я купила сэндвич и пару журналов в дорогу, а потом вышла на платформу, стараясь держаться в стороне от пассажиров. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь попытался вовлечь меня в разговор.

В поезде я тоже села подальше от людей, положив холщовую сумку на соседнее сиденье, не позволяя никому расположиться рядом. Поездка показалась мне тихой, когда я очутилась далеко от шума и гвалта, царившего в женской тюрьме. Там почти невозможно было хотя бы ненадолго обрести покой, и вы, наверное, способны представить, в какое отчаяние меня это повергало. В вагоне вместе со мной ехали несколько человек, и почти все сразу вставили в уши наушники от своих телефонов. Меня это устраивало. Я пока не успела обзавестись собственным мобильником. Прежний полиция изъяла у меня в первый же вечер, а когда я о нем вспомнила, то находилась в камере, и мне его так и не вернули. Я надеялась, что мама сумела затребовать его, но, честно говоря, не могла быть уверена, поскольку почти ничего не запомнила из тех событий. Если постараться и блокировать что-то в памяти, то скоро ты забываешь об этом. Хотя на горьком опыте я убедилась, что некоторые воспоминания имеют свойство внезапно возвращаться к тебе, когда ты менее всего готова к ним.

Свой багаж я оставила в камере хранения на станции Лайм-стрит. Этой ночью мне ничего не должно было понадобиться из вещей. Утром мама отвезет меня туда, чтобы забрать сумку, а сегодня хотелось скинуть с рук долой все, что напоминало бы о тюрьме.

Я села в поезд до Уэст-Кирби, где и должна была поселиться. Вагон оказался переполнен, и я запаниковала, опасаясь встретить кого-то, с кем была знакома до суда, но потом сообразила, что в разгар дня мои потенциальные знакомцы находятся на своих рабочих местах. Тем не менее я расположилась в самом конце вагона и внимательно наблюдала за всеми, кто сходил с поезда или садился в него. Пока я не могла позволить себе роскоши расслабиться.

В тот день я гуляла вдоль берега моря, подставляя лицо под лучи зимнего солнца. При этом смотрела на линию горизонта, где смутно проступали очертания побережья Северного Уэльса. Много лет передо мной не открывался такой живописный вид. Подумала, что начну совершать пробежки там по ночам, когда вокруг не будет ни души. Знала, как трудно будет, сколько усилий придется приложить, чтобы восстановить былую форму после двух с половиной лет сидения в тесной камере, но вскоре я вновь почувствую радость свободного бега. Мне не терпелось дождаться этого момента.

Я замерзла, пряча руки в карманах куртки, чтобы согреться, но сейчас мне не хотелось оказаться ни в каком другом месте, кроме этого. В тюремной библиотеке я брала книги о йоге и о медитации, проводя много часов в стремлении очистить свое сознание. И вот только теперь наступил день, когда мне впервые удалось это сделать, пусть лишь на какое-то время.

Вечером я вернулась в город и нашла еще работавшее кафе. Села за маленький столик в углу и огляделась вокруг. Чашки из тонкого фарфора и крошечные стеклянные вазочки с цветами казались предметами из другого мира, из того, к которому когда-то принадлежала я сама.

– Что пожелаете заказать? – спросила официантка.

Я не сразу смогла решить, что именно выбрать. Человек быстро привыкает к условиям, когда ему не нужно ничего выбирать, потому что ему не дают права выбора. Я улыбнулась и попросила принести горячего шоколада. Официантка улыбнулась мне в ответ. Содержимое бокала венчала белая шапка из взбитых сливок, а на отдельном блюдечке лежала еще и обычная шоколадка фирмы «Флейк». Мне все это показалось таким проявлением доброты, такой огромной для меня услугой, что я чуть не расплакалась. Пришлось выпить стакан воды, чтобы немного успокоиться.

Я просидела в том кафе до ухода последнего посетителя. Так там было тихо и мирно. У меня выдался неожиданно хороший первый день на свободе.