И вообще, не было пока необходимости ставить ее в известность. Я понимала, насколько безумно на что-то надеяться, но все еще ждала возвращения Мэтта домой с поджатым хвостом. Мне часто представлялась подобная сцена. Он сидит за кухонным столом и смущенно извиняется, пытаясь улыбаться, признаваясь, какого дурака свалял, сваливая все на так называемый кризис середины жизни, повторяя, что очень скучал по мне. В таких снах наяву я воображала, как Мэтт вручает мне целую коробку наших с ним фотографий и говорит, что у него в машине осталось еще много снимков. Единственным желанием Мэтта было скорее вернуться, чтобы я простила его. Каждое признание мне в любви – чистейшая правда, и я должна ему поверить.
Предаваться мечтам удобнее всего оказалось в постели, с закрытыми глазами, пока тепло окутывавшего меня покрывала создавало иллюзию объятий возлюбленного. Когда же я спускалась вниз под холодный дневной свет, становилось значительно труднее объединить в единый образ человека, клявшегося мне в вечной любви, с мелочным мужчиной, который забрал с собой все, полностью стерев следы жизни со мной.
Предыдущий вечер я провела, обзванивая отели и спрашивая, не у них ли остановился Мэтт. Ночью я послала Кэти сообщение:
Через несколько минут она отозвалась:
Я чуть не взорвалась от возмущения:
Кэти прореагировала немедленно:
Кэти считала любовь очень сложной штукой, порой жестокой, и давала другим советы, исходя из своей точки зрения. Я же не была уверена, что доживу до момента, когда Мэтт станет мне полностью безразличен, хотя отчасти последовала ее рекомендациям, включив телевизор, но это лишь напомнило мне о том, как он увез свою новую панель, тщательно упаковав ее. Я нажала красную кнопку пульта дистанционного управления, взяла планшет и заставила себя читать.
Позднее отправила Кэти еще одно сообщение. Меня внезапно взволновала мысль, не приходившая в голову прежде, хотя я не могла поверить в такую возможность. И не представляла, как мне воспринимать ее, если в ней и заключена истина. Страх комком подкатывал к горлу каждый раз, когда я думала об этом.
Она ответила через десять минут, я же к тому времени успела довести себя почти до истерики, воображая Мэтта с другой. Мне представлялось, как он обнимает ее, как его горячее дыхание обжигает ей лицо, как он говорит о своей любви к ней, о вечной любви. От этих мыслей я в буквальном смысле ощущала боль.
Я подумала над этим, напряженно вглядываясь в темноту холодной комнаты.
На сей раз ответ пришел гораздо быстрее:
Несколько часов я лежала без сна, вспоминая поведение Мэтта в последние несколько дней перед его уходом. Никаких отклонений от нормы. Не было ни одного момента, когда бы у меня возникли подозрения. Например, он не имел привычки прятать от меня свой мобильный телефон, хотя редко пользовался им дома. Казалось, ему безразлично, просматриваю я его или нет. Я уже давно не проявляла любопытства, не чувствуя никакой необходимости подвергать его проверкам. Сейчас приходилось лишь злиться на себя за подобную небрежность. Мэтт не казался ни более счастливым, чем обычно, ни чрезмерно взволнованным. Мне не вспомнилось ни единого признака, что он мог продумывать нечто столь радикальное, как уход из дома. Бегство от меня. Полное исчезновение из моей жизни.
Глава 10