Пропавший

Эта интонация неизменно звучала в его голосе, когда между нами возникал подобный разговор. Разница заключалась в том, что сейчас я не бросилась сразу возражать. Обычно подобные фразы возбуждали во мне злобу, и я начинала кричать, о какой еще помощи он ведет речь, к какому специалисту мне следовало, по его мнению, обратиться. Наконец-то я уловила истинный смысл сказанного им, усвоила смысл его предложения.

Мэтт прав. Я действительно нуждалась в помощи.

– Ты постоянно озлоблена и раздражена, – добавил он. – Все время на грани срыва.

Он прав. Я действительно готова была взорваться в любой момент, держалась настороженно, чтобы никто не посмел обойти меня хоть в чем-нибудь, нанести удар в спину, забрать нечто, уже мне принадлежавшее, или то, чего я желала. Я не умела расслабляться. Находилась в оборонительной, защитной стойке. И была такой с детства, хотя не понимала, почему это со мной происходит.

Наверное, впервые до меня дошло, насколько Мэтт прав. А в прошлом я лишь бормотала формальные извинения, лишь бы заставить его заткнуться и поскорее забыть о моей очередной выходке. И если он больше не заводил о ней речь, мне не составляло труда самой выкинуть все из головы. Но стоило ему опять упомянуть о моем проступке, спросить, почему мне нравится причинять ему боль и постоянно ссориться с ним, как у меня мозги съезжали набекрень, и уже скоро следовал новый взрыв моего темперамента, еще более сильный, чем предыдущий.

Слезы навернулись мне на глаза.

– Ты совершенно прав, – сказала я после долгой паузы. – Сама не знаю, почему я такая.

– Но тебе помогут, – настойчиво произнес он. – Какие-то медикаменты, антидепрессанты или что-нибудь другое. Обязательно найдется средство.

Я подумала о своем доме, решив, что отныне он не может больше оставаться для меня святилищем. И работы у меня тоже уже нет. Я представила свою кухню, какой видела сегодня: грязь, переполненные мусором корзины, тарелки, не мытые уже месяцами. Подумала об одноразовой посуде, которую покупала, чтобы избежать необходимости в мытье, о ножах и вилках, сворованных в кафетерии на работе, когда у меня закончились чистые свои. Теперь все это громоздилось в раковине, на столе и на полках. И конечно же, о своих безумных записочках, висевших повсюду наряду с надписями фломастером на шкафах.

В этот момент просветления я тоже была согласна, что нуждаюсь в помощи. Осознавала: одной мне не справиться.

– Ты вернешься домой, Мэтт? – тихо спросила я. – Вернешься и поможешь мне?

Он старался избегать моего взгляда.

– Мне кажется, эту проблему ты должна решить самостоятельно, – ответил он.

– Но я не могу. – Слезы потекли по моим щекам. – Я не в силах справиться с собой. Вокруг меня воцарился хаос. Я вот-вот лишусь работы, а если это случится, мне не останется ничего, кроме как продать дом. И мне негде будет жить.

– Я дам денег, – сказал он. – Сумму, которая поможет тебе продержаться несколько месяцев. Или даже год. Не в деньгах суть проблемы. – Теперь он смотрел на меня прямо и открыто. – Но вернуться к тебе я не смогу, Ханна. Прости, но не смогу. Тебе необходимо научиться владеть собой без моей поддержки. Я же неизменно вызываю худшие проявления твоего характера, а это не нужно ни мне, ни тебе.

Мне очень хотелось больше не проявлять перед ним своей слабости, но внезапно я снова начала всхлипывать:

– Но ведь ты вызываешь и лучшие проявления моей натуры тоже!

Черты его лица на мгновение смягчились, и он даже улыбнулся.

– Да, помню, что в самом начале так оно и было. Мы стали прекрасной парой. Тогда мне нравилось в тебе все.

– А мне в тебе.

– Но потом… – продолжил Мэтт, хотя мне хотелось, чтобы он помнил только лучшие дни, проведенные со мной. – Но потом все изменилось, верно? Что бы я ни делал, все было плохо. Невольно закрадывалась мысль: ты ненавидишь меня, пусть и не устаешь твердить о своей любви. А скоро ты начала причинять мне уже физическую боль. И я больше не смог выносить такой жизни. Просто не смог.

Его слова звучали все увереннее, и я уловила это. Я видела перед собой того мужчину, каким был Мэтт при нашей первой встрече. Гордым и сильным, строгим, но справедливым. Таким я полюбила его, и сейчас, глядя на него, понимала, что люблю по-прежнему.

– Мэтт! – произнесла я, ненавидя мольбу в своем голосе, вынужденную демонстрацию слабости. – Обещаю стать другой. Обещаю обратиться за помощью к профессионалам. Я сразу позвоню своему врачу, а ты пойдешь со мной, и мы расскажем ей, какая я на самом деле.

Никогда в жизни не заходила я так далеко в своих обещаниях и, клянусь, заметила проблеск нерешительности в его глазах. Мэтт колебался, и это переполнило меня новой надеждой.

– Давай же, Мэтт! – воскликнула я. – Просто вернись домой.

Неожиданно я услышала звук ключа, проворачивавшегося в замке´. Я повернулась, и мое движение напоминало замедленную съемку в кино, а потом столь же томительно долго открывалась дверь. Мэтт побледнел.

– Привет, Мэтт! Я сбежала с работы пораньше!

Это была Кэти. Она стояла на пороге, держа в руках сумку, какую обычно собирают, чтобы провести ночь вне дома.

Глава 56