Пропавший легион. Император для легиона

Тонкое серебро луны засияло в чистом небе и вскоре исчезло, дав дорогу мириадам незнакомых звезд. Марк был рад, увидев, по крайней мере, Луну, хотя в это время она и не должна была появляться над Землей. Вдалеке на холме завыл волк. День был теплым, но после заката стало необычайно холодно. К тому же на полях уже почти созрел урожай. Все это дало Скавру немало поводов для размышлений. Судя по всему, здесь должна быть осень, хотя Галлию они покинули ранним летом. «Ну что ж, – подумал он, – если Луна в этом мире не похожа на нашу, то почему бы и сезонам не быть несхожими». Он отмел все эти мысли и погрузился в глубокий сон.

Город назывался Имброс. Три или четыре голубых шпиля, увенчанных золотыми шарами, вздымались высоко к небу, но стена, окружающая город, была достаточно высока, чтобы скрыть все, что находилось за ее защитой. В основном стены города казались старыми и были покрыты лишайниками, но северная их часть выглядела так, будто была не так давно отстроена заново. Трибун подумал о том, сколько же времени прошло с тех пор, как Имброс был захвачен, и кто мог быть его врагом.

Он догадывался, что местные вожди не пустят в город такого большого отряда иноземных воинов; но все же надеялся, что для римлян устроят хотя бы небольшой рынок вне городских стен. Но где же суетящиеся крестьяне, где озабоченные торговцы, где телеги с зерном и другими товарами? Город не готовился к обороне, но и дружелюбным он не выглядел. Имброс явно не собирался встречать союзническую армию.

Все это сулило неприятности. Солдаты Марка жили на голодном пайке, который состоял из их скудных походных запасов, еще остававшихся в вещевых мешках, а поля и фермы вокруг Имброса выглядели очень заманчиво. Голод мог сокрушить даже римскую дисциплину.

Используя те несколько слов, которые он узнал, и часто прибегая к жестам, Марк попытался объяснить ситуацию Зимискесу. Видессианин, тоже солдат, наконец понял. Впрочем, он и сам недоумевал и даже злился, ведь курьер, посланный им в город, не вернулся до сих пор.

– Не очень-то спокойное место, – поморщился Гай Филипп. – Не исключено, что по дороге сюда Мазалона прикончили.

Но тут отозвался Виридовикс:

– Подожди-ка! К нам галопом скачет какой-то юноша. Это не он?

Мазалон уже приближался к Зимискесу. Вопросы Зимискеса, сначала краткие, становились все длиннее, громче, злее. Слово – или имя «Ворцез» повторялось чаще других. Наконец, произнеся это слово в очередной раз, Зимискес в отвращении сплюнул.

– Он, должно быть, страшно зол, если так изменил свой «ритуал», – мягко заметил Горгидас.

Трибун кивнул и мысленно поблагодарил грека за его прозорливость. В Имбросе что-то готовилось. У северных ворот началась суматоха, очевидно, происходили приготовления к какой-то процессии.

Первым из ворот вышел толстый человек, на лысой голове которого сверкал серебряный обруч. Он был одет в темно-вишневый халат. Справа и слева от толстяка слуги держали два зонтика. Зимискес гневно взглянул на него – интересно, не был ли пришедший тем самым Ворцезом, о котором он упоминал?

Ворцеза, если только это был он, сопровождали четверо худощавых юношей, одетых менее богато. Судя по их пальцам, запачканным чернилами, и близоруким взглядам, которые они бросали на римлян, Марк предположил, что это были секретари толстяка. С ними вместе вышли два наголо обритых жреца. Один из них был одет в голубое платье, другой, с тонкими чертами лица, бородой, в которой пробивалась седина, и яркими горящими глазами, носил более богатую одежду, а на груди у него сверкал вышитый золотой круг. Первый жрец держал в руках чашу, в которой дымились благовония, сладкие и тягучие.

Рядом со служками и жрецами тяжело топали пехотинцы, высокие, крепко сложенные люди в расшитых серебром и золотом туниках поверх кольчуг. Воины несли копья и боевые топоры, на треугольных щитах красовались загадочные символы. «Судя по всему, это наемники, – решил трибун, – очень уж они непохожи на видессиан».

За солдатами шли три трубача, с десяток флейтистов и мужчина, еще более толстый, чем Ворцез, толкающий впереди себя большой барабан на тележке.

Ворцез остановился в десяти шагах от римлян. Его почетный страж, раздуваясь от гордости и тщеславия, выкрикнул какую-то команду. «Вот петух», – подумал Марк. Трубачи и флейтисты начали играть причудливую мелодию. Толстый барабанщик ударил по барабану с такой силой, что тот едва не свалился с тележки. Когда фанфары смолкли, два видессианина, пришедшие вместе с римлянами, приложили правую руку к сердцу и склонили голову перед толстым чиновником, возглавлявшим шествие. Марк отдал ему римский салют, выбросив вперед сжатую в кулак правую руку. Гай Филипп пролаял команду, и легионеры отозвались на удивление слаженно. Ошеломленный Ворцез даже отступил на шаг, гневно взглянул на Скавра, который вынужден был сдержать насмешливую улыбку, и, скрывая замешательство, взмахом руки послал вперед жрецов. Старший жрец указал пальцем на Марка и спросил его о чем-то.

– Прошу прощения, мой друг, но я не говорю на твоем языке, – ответил тот на латыни.