Пропажа государственной важности

— Как же, признаю-с, — долго всматриваясь в рисунок и оглаживая кучерявую бороду, важно изрек швейцар. — С его милостью наша Дуняша знакомство водит, он не раз своей бричкой ее сюды подвозил.

— А не припомнишь, та горничная, что у вас до Авдотьи служила, с этим хлыщом не якшалась?

— Якшалась али нет — не скажу, не моего ума это дело, однако не раз видывал их вместе, как с Дуняшей таперича, — с нарочитой отстранённостью сообщил он.

— Когда Катерина захворала, доктор к ней приходил?

— Оден только раз. Когда вдругорядь приехал, она уж померла, грешная, — осенил себя крестным знамением он.

— Грешная?! Отчего подобные суждения на ее счет имеешь?

— Умерла без покаяния в Чистый Четверг, да и в жизни смирением не отличалась. Подчас непочтительность непозволительную проявляла. Что до господина оного, с которым таперича шашни Дуняшка крутит, она тоже на него глаз положила и частенько в его бричку, тряся юбками, эдак передо мною бахвалясь, запрыгивала.

— Адрес доктора, что к Катерине приходил, часом, не знаешь?

— Адреса не скажу… — сдвинув брови, почесал макушку швейцар. — Из разговоров слыхивал, кажись, в Мариинской больнице тот лекарь врачует.

— А Катерина где проживала?

— Допреж в казенных комнатах для прислуги обреталась, там Дуняшка покамест квартирует, а после, как с рыжеусым сошлась, гонору понабралась, да на Малую Конюшенную, в дом Имзена переехала. Вестимо, квартиру ей рыжеусый оплачивал, да недолго ему платить за нее пришлось, — деланная отстраненность швейцара улетучилась аки дым.

— Однако ж умерла она?.. — осекся в недоумении Сергей.

— Тута померла, в своей комнате, коя на ту пору незанятой стояла, — вновь перекрестился он.

— Стало быть, занеможилось ей днем?

— В полдень занеможилось, а ввечеру ее уж не стало.

— Ясно, — протянул Чаров и решил проверить показания Палицына. — Антипа, столяра, что недавно замок приходил вам ладить, помнишь?

— А как же! Добрый мастеровой был, Царствие ему Небесное, — перекрестившись и враз погрустнев, покачал головой швейцар.

— Может, тогда скажешь, ранее он к вам по оной надобности хаживал?

— Было дело, на Масленицу приходил. Антип ключи к ящикам стола его сиятельства мастерил. Те, что были, его сиятельство где-то обронил, вот его ладить новые и позвали. Господин Гумберт за ним посылал. Мне наш посыльный об том рассказывал.

«И в гроссбухе у Михеева так записано», — подивился цепкой памяти швейцара Сергей.

— Когда он последний раз замок починял, кто первым из чиновников в то утро на службу заявился? — решил проверить свою догадку Чаров.

— Расходились все, как обычно, кое-кто даже раньше, поскольку прием званый у нас был назначен и народу разного видимо-невидимо ожидалось, — неторопливо восстанавливая в памяти события того дня, швейцар морщил покатый лоб. — Как под утро гости разъехались, я двери в подъезд на ключ запер и к себе в комнатку почивать ушед. Опосля меня посыльные звонком разбудили, я их пропустил, да чай пошел пить, а двери вдругорядь запирать не стал. Пью чай, да вдруг слышу — опять звонят. Ну, думаю, что за народ, двери-то не заперты! Я в вестибюль, а за дверьми тайный советник Гумберт, весь такой осерчавший, налитыми кровью глазами на меня зыркает. Я двери-то ему отворил, а он на меня напустился, где тебя, мол, черти носят. Я ему показываю, что дверь-то отперта, а он слушать не стал, рукой махнул и по лестнице наверх заторопился. Я еще учудился, отчего его в такую рань нелегкая принесла? Обыкновенно, он в девять, а то и позжее приходит, а тут, на тебе, аж в осьмом часу пожаловал.

— Премного тебе благодарен, — разом повеселев, Чаров протянул целковый наблюдательному всезнайке и вышел на площадь.

Темнело. В окнах кабинета министра горел приглушенный свет и сквозь полузадернутую портьеру ему почудился силуэт вице-канцлера.

Глава 33. Влюбленная горничная

В тот самый час, когда он беседовал со швейцаром, Горчаков позвал к себе Гумберта.

— Пятница уж на исходе, а наш друг до сей поры пребывает в бесплодных розысках, — кинул безмерно усталый взгляд на тайного советника князь.

— Однако ж остаются суббота и воскресенье, ваше высокопревосходительство, — переступая с ноги на ногу, робко заметил ему Гумберт.

— Завтра ровно в час пополудни у меня всеподданнейший доклад в Царском селе, а с рассветом понедельника императорский поезд отбывает с тамошнего вокзала в Париж. Это последняя возможность уведомить государя о пропаже пакета и представить ему на подпись дубликаты. Кстати, есть ли известия от Стекля?

— Нарочный сегодня привез от него записку, в коей посланник сообщает, что здоровье его идет на поправку, и он предполагает отправиться в Европу в начале будущей недели, — с искательным выражением лица склонил на бок голову тайный советник.

— Не удивлюсь, если он едет в свитском поезде государя. В Париже возьмет экспресс до Гавра, а там пересядет на пароход до Нью-Йорка. Полагаю, недели через три окажется в Вашингтоне.

— Кто бы мог подумать еще лет двадцать назад о подобной скорости перемещений! — театрально всплеснул руками кузнеца Гумберт.