Проповедь и проповедники

За последние десять лет я не раз слышал от служителей, что после собраний к ним подходят члены церкви и обвиняют их в том, что они не призывают к покаянию и, следовательно, не проповедуют Евангелие. Такие обвинения звучат как после утренних, так и после вечерних богослужений, даже если они изначально не носят евангелизационного характера. Однажды я встретил трех служителей, которые рассказали мне следующую историю. Им предложили нести служение в определенных церквах. Служители уже было дали согласие, как кто-то вдруг спросил, призывают ли они «к престолу» в конце каждой проповеди. И когда они ответили, что нет, приглашение сразу же отменили. После окончания Второй мировой войны эта проблема стала весьма острой.

И, опять же, очень важно иметь четкое представление об истории этой проблемы. Исторический подход всегда имеет огромную ценность. Очень многие христиане, похоже, не знают, что все, о чем мы сейчас говорим, вошло в жизнь Церкви только в начале прошлого столетия, точнее примерно в двадцатых годах, и было связано с именем Чарльза Г. Финнея. Именно он начал отводить «время для призыва», изобрел «новый способ» призывать людей немедля принять решение. Призыв стал неотъемлемой частью его метода, подхода и мышления и иногда служил предметом очень важной, интересной и захватывающей дискуссии, привлекающей внимание многих людей. Советую почитать о ней. Главными оппонентами в этой дискуссии выступали Неттлтон и Фин-ней. Неттлтон был сильным и благословенным проповедником. Он объездил много мест, и его постоянно приглашали проповедовать в другие церкви. Он никогда не призывал «к престолу» и не настаивал на срочном принятии решения, однако через него многие люди обратились и присоединились к церквам. Будучи кальвинистом по учению, он воплощал свои убеждения на практике. Но потом появился Финней со своим призывом принимать решение безотлагательно. Эти две противоположные точки зрения привели к большим разногласиям среди служителей, и многим из них было необычайно трудно сделать свой выбор. Очень интересно говорится об этом в автобиографии д-ра Лаймана Бичера, отца д-ра Генри Уорда Бичера. Он был близким другом Неттлтона и сначала поддерживал его, но со временем перешел на сторону Финнея. Активными участниками этой дискуссии были д-р Чарльз Ходж и другие сотрудники Принстона, а также Дж. У. Невин, основоположник месерсбергской теологии.

Такова история данной традиции, представляющей для нас значительный интерес. Она родилась не случайно, будучи, по сути, напрямую связанной с теологией. Вместе с тем нельзя забывать, что она не была чисто теологической и что арминиане, в том числе Джон Уэсли, не были ее сторонниками.

Наверное, лучший способ направить мысль в нужное русло и внести большую ясность в рассматриваемый вопрос — это прямо заявить, что в своем служении я не придерживаюсь данной традиции. Позвольте мне привести некоторые причины этого. Я не буду пытаться изложить их в последовательном порядке, хотя определенная взаимосвязь между ними все же существует. Во-первых, совершенно непозволительно оказывать на человека давление. Позвольте мне пояснить свою мысль. Человек имеет не только разум и чувства, но и волю, и я считаю, что воздействовать на нее нужно косвенно — прежде всего через разум, интеллект, а потом уже через чувства. Библейским основанием моих слов является Послание Павла к Римлянам, 6-я глава, 17-й стих, где он пишет: «Благодарение Богу, что вы, быв прежде рабами греха, от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя».

Обратите внимание на порядок слов. Да, римляне «стали послушны», но как? «От сердца». Что побудило их к этому, что коснулось их сердец? «Образ учения». Им была изложена и проповедана Истина, которая в первую очередь достигла разума. Это повлияло на чувства, а затем и на волю и привело к сознательному послушанию. Другими словами, послушание не есть результат прямого воздействия на волю. Оно начинается с просвещения разума и сокрушения сердца. На мой взгляд, это решающий момент.

Позвольте мне показать важность этой идеи. На прошлой лекции я осмелился говорить о том, что даже знаменитый Уайтфилд иногда воздействовал непосредственно на чувства или воображение, и мы осудили всякие попытки делать это намеренно. Теперь перед нами другой аспект того же самого принципа. Прямое воздействие на волю так же недопустимо, как и прямое воздействие на чувства. Истина, которую мы призваны проповедовать, должна быть обращена главным образом к разуму. Нарушая этот принцип и эту последовательность, мы тем самым напрашиваемся на неприятности, и, без сомнения, они не заставят себя долго ждать.