Пропуск с красной печатью

– Вообще не понимаю, о чем вы говорите, – раздраженно выдохнул Медынич. – Я ушел из дома через заднюю дверь, уверен, что меня никто не видел и никто следом не ехал. О нашем разговоре никому не говорил – я похож на сумасшедшего? Не тяните резину, Олег Александрович, я сыт по горло этими драматическими паузами. Что вы знаете? – Он оторвал руки от руля и повернулся к собеседнику.

Игла шприца вошла в бедро, как в масло. Медынич прозевал момент, когда рука коллеги под прикрытием дождевика пришла в движение. Шок, элемент внезапности, и время выбить из себя эту штуку оказалось утеряно. Маленький одноразовый шприц был заполнен препаратом почти полностью. Быстрое давление на шток, поршень выдавил «лекарство» в тело – прошло не больше трех секунд.

– Ты что, падла? – Медынич дернулся, вырвал шприц, отбросил его и мгновенно все понял. Вскинул руку, чтобы схватить предателя за горло – тут-то все и началось. Мгновенный паралич мышц, закупорка сосудов. Концентрация сердечного препарата под названием «строфантин» была превышена в десятки раз. Объем дозы – в четыре. Препарат порвал организм в считаные секунды. Медынича затрясло. Лицо стало серым, изменилось до неузнаваемости, глаза полезли из орбит. Воздух в легкие уже не попадал. Закончилась короткая агония, он уронил лицо на руль.

Ничего не изменилось в окружающем пространстве. Олег Александрович глубоко вздохнул, сполз с сиденья, отыскал шприц. Строфантин выводится из организма за несколько часов, уверял знакомый медик, но если сильно превышена концентрация, могут остаться его следы в тканях. Генерал завернул шприц в носовой платок, убрал в карман. Он сидел, не шевелясь, и боролся с позывами выпрыгнуть из машины и бежать сломя голову. В округе было тихо. Случись засада, уже сбежались бы. Суханов наконец вышел из машины, обогнул капот. Тихо, никого… Так действуй же, тормоз! Он распахнул дверцу, опустил спинку водительского сиденья вместе с мертвецом, с трудом сбросил тело на пол и стал шарить в его карманах в поисках телефона. Отыскал его в нагрудном кармане куртки. А ведь действительно включил диктофон! Затем отсоединил регистратор, спрятал в карман. Деньги забирать не стал – суеверия работали. Покойник «прописался» под сиденьем, с улицы не видно. Олег Александрович быстро перекрестился, посмотрел по сторонам и сел за руль.

Через несколько минут он выехал на Мосфильмовскую улицу, свернул на Минскую, слился с ночным трафиком. Кутузовский проспект перешел в Можайское шоссе, проплыла сложная развилка с МКАДом. Суханов не гнал, соблюдал все правила. За Акуловом он свернул в поле, объехал лесок. За спиной остались огни какого-то безымянного населенного пункта. Он запоминал дорогу, но даже представления не имел, где находится. Снова просыпался страх. Буераки, какое-то озеро, ни одной живой души. Он старался забраться в самую глушь, куда крайне редко ступает нога человека. Объехал попахивающее гнильцой озеро, остановился у обрыва. Вышел, опасливо приблизился к краю, глянул вниз – до воды метра полтора. Ох, не генеральское это дело… Олег Александрович вытащил тело из машины, бросил на землю. Отыскал в багажнике старый диск от колеса, там же нашел веревку, привязал тяжелый диск к туловищу. Надрывался, перекатывая все это хозяйство к краю обрыва. Сбросил – фу!.. Несколько минут не мог отдышаться, утирал холодный пот. Немного успокоившись, перегнулся через обрыв – зеркальная гладь, ничего не торчало, словно так и было. Слава богу! Ну, все – главный вопрос решил. Теперь бы еще до Москвы добраться, избавиться от машины, пробраться в дом, минуя ищеек. А время уже второй час…

– Хорошо, товарищи офицеры, я вас понял. Ну, что ж, отрицательный результат – тоже результат. Отправляйтесь на свои рабочие места и постарайтесь помалкивать о том, что здесь услышали.

Генерал-лейтенант Верхотуров мрачно наблюдал, как озадаченные подчиненные торопливо покидают кабинет. Полковник Стерлинг осунулся и побледнел. Его заместитель Беликов глухо кашлял, старался держаться от всех подальше, жаловался на вирусную инфекцию. Полковник Сергушин был задумчив, как никогда. Генерал-майор Суханов без устали протирал стекла очков, был молчалив и подавлен. Новость о пропаже подполковника Медынича всех сильно удивила. Никто после работы его не видел, по телефону не общались. Вчера никто не заметил, чтобы он вел себя подозрительно. Резонных выводов делать не стали, каждый держал свой вывод при себе, но определенное чувство облегчения в воздухе витало.

Генерал недолго находился в одиночестве. В дверь негромко постучали, в кабинет вкрадчиво вошел полковник Чибис из ГРУ, без приглашения уселся в кресло.

– Не настало время делать выводы, Виктор Павлович? – раздраженным тоном обратился к нему Верхотуров.