Пропуск в ад

— Есть одна идея. — Подмигнув напарнику, я нажал кнопку «подвал» и, когда двери раздвинулись, с силой толкнул Артура на двух изготовившихся к стрельбе секьюрити. Как я и рассчитывал, они инстинктивно всадили первые пули в него. И… тут же умерли сами, сраженные нашими с Костей выстрелами.

— Минус четыре, — констатировал Сибирцев. — Остается один или два. По словам Членистоногого, — он коснулся ногой мертвого Артура, — где-то у входа в зверинец… Интересно, а откуда у него такое прозвище?

— Да без разницы, — отмахнулся я. — Пускай чертям об этом рассказывает…

От площадки с лифтом расходилось в разные стороны несколько коридоров. Из среднего тянуло характерным, тяжелым запахом. По нему-то нам и предстояло пройти. По счастью, коридор был извилистым, с тусклыми лампочками под потолком, что значительно повышало наши шансы. (А вот если бы прямой, как стрела, да ярко освещенный — тогда вилы! Мы бы десятка метров пройти не сумели.)

— С Богом! — перекрестился я и первым шагнул в коридор. Секьюрити, охранявшие площадку, пользовались бесшумным оружием, и я рассчитывал, что оставшиеся до сих пор не подозревают о приближении врагов. Так оно и оказалось. В конце коридора, возле железной двери, мы увидели трех (!) мордоворотов, вооруженных «АКСУ» без глушителей. А ведь грамотно задумано! Стоит хоть одному стрельнуть — Могила получит предупреждение об опасности и успеет смыться. Одного лишь не учел господин Лисянский — лености и халатности своих «быков». Они, надо думать, надеялись на предыдущие посты, а посему «положили на службу с прибором». Расселись на табуретках вокруг тумбочки с телефоном, сам аппарат (дабы не мешал) поставили на пол и азартно сражались в подкидного дурака. Автоматы висели за спинами, дулами вниз. Дверь, которую они стерегли, была не заперта. (Сквозь щель просачивалась полоска яркого света.) Ну, раз так — и пленные нам без надобности!

П-ф-ф… п-ф-ф… п-ф-ф… — сработали наши «ПСС». Нерадивые стражи, получив по пуле в голову, умерли мгновенно. Двое тихо сползли на пол, а вот третий, гад, повалился прямо на тумбочку и с грохотом обрушил ее.

— Теперь давай быстро! — шепнул я, бегом устремляясь к заветной двери.

За ней находилось обширное, зловонное помещение со сводчатым потолком, разделенное на три отсека. В одном содержалась бо?льшая часть животных, выглядевших достаточно спокойно. В другом бесновались на цепях козел и павиан, очевидно, напичканные возбудителем. Третий представлял собой съемочную площадку, декорированную под комнату в «новорусском» особняке и освещенную несколькими юпитерами. На ней переминался с ноги на ногу лысый мужичонка с цифровой видеокамерой, сидел за столом Лисянский (при взгляде на него я обомлел!), похотливо перешептывались два прыщавых типа и… стояла очень красивая стройная женщина лет двадцати пяти. С ухоженным чистым лицом, с пышными рыжими волосами, в одежде из дорогого бутика, с бриллиантовыми серьгами в ушах. Лысый оператор (он же, видимо, режиссер) проводил последний инструктаж:

— …Когда отработаешь с Толиком и Леликом, то обзовешь их жалкими импотентами и взмолишься Князю Тьмы: «О всемогущий! Пошли мне настоящих самцов!!!» Следующий кадр — ты делаешь минет павиану, а козел трахает тебя сзади. Там уж куда попадет, не обессудь. Ты у нас первый раз?

— Нет, второй, — спокойно ответила красавица.

— Значит, технические нюансы объяснять не надо. Отснимем первые две сцены, отдохнешь, приведешь себя в порядок. А потом козел с павианом поменяются местами. Насчет финала проинструктирую отдельно. Раздевайся! — Лысый включил видеокамеру. Женщина начала аккуратно снимать одежду. Прыщавые оживились, натянули на рожи кожаные маски, придвинулись поближе.

— Не двигаться, твари! Руки за головы! — крикнул Костя. Лысый и прыщавые поспешно выполнили приказ. Красавица начала так же аккуратно одеваться. А Могила даже не шелохнулся.

— Где сутенер? Говори, сука! — зло обратился к нему я.

— Ушел, — усмехнулся Лисянский. — А ты меня не сучи, падла. На четыре точки встанешь!

— Жить надоело, — понимающе кивнул Сибирцев, направив на «честну?ю компанию» трофейный «стечкин». — Ща положу всех одной очередью.

Лысый и прыщавые затряслись, как в лихорадке. Женщина, грациозно изогнувшись, застегнула за спиной лифчик. Накачанные возбудителем животные продолжали бесноваться в своем вольере. Могила поднялся из-за стола, презрительно улыбнулся и шагнул в нашу сторону. Это был широкоплечий мужчина лет сорока пяти, со светлыми волосами, подстриженными под «ежик», одетый в джинсы и в черную водолазку, с незажженной сигаретой в руке. Ну, один в один, как описала Малышева того незнакомца на лестнице!

— У меня гемофилия, — хладнокровно сообщил он. — Если продырявите плечи — до допроса не доживу. Попробуйте взять голыми руками, если не боитесь. — Он внезапно направил сигарету мне в лицо. Я рефлекторно отклонился. Послышался негромкий щелчок, и вылетевшая из «сигареты» игла вонзилась в шею одному из прыщавых. Закатив глаза, тот рухнул на пол.