Пропустите женщину с ребенком

Кристина поспешила уйти от обсуждения скользкой темы. От атеизма она вроде бы отказалась, но до подлинной веры так и не добралась.

— Так, значит, в рай не попадут все без исключения юристы?

— Конечно, — кивнул Борис. — И адвокаты, и прокуроры, и судьи.

— А нотариусы? Они ведь тоже юристы!

— Нотариусы могут проскользнуть. Но только они одни.

— А вы надеетесь попасть в рай? Борис вздохнул:

— Нет, не очень. Даже вообще не надеюсь. Так, дохлая иллюзия… Я слишком редко делал то, что не следовало, но, к сожалению, еще реже то, что надо. Только нельзя много раз купаться в одной купели. Вода становится грязной… Я ведь уже признался вам, что никого не мог и не могу спасти…

— Если это касается подследственных, то адвокат из вас никудышный.

— Их как раз меньше всего. Я говорю о близких мне людях.

— А их часто приходится спасать? Странные у вас родственники и друзья…

— Самые обычные, — пробормотал Борис. — Один из них мне как-то сказал: «Я не люблю судей. Пусть законных. Все равно не люблю. В любом случае они — судят». А все топчущие землю всегда готовы лишь к двум деяниям: судить и блудить. И первое дельце куда легче, потому что можно не слишком бояться неудачи. — Он вновь улыбнулся. — Вообще люди спешат осудить рядом живущего, чтобы самим не подвергнуться осуждению. И каждый убежден, довольно наивно, но твердо, что именно он абсолютно чист перед Господом. Такая уверенность живет в тайниках любой души. А что думаете об этом вы?

Кристина пожала плечами. Чудаковатый малый… С ходу затеял на улице философскую дискуссию о грехах с незнакомой женщиной…

— Я о таких вещах просто никогда не задумывалась. Алеша, иди сюда! А как тогда насчет журналистов?

Сын прибежал, и Кристина взяла его за руку.

— Что насчет журналистов? — не понял Борис.

— Они ведь тоже берут на себя смелость осуждать и выносить общественные приговоры на страницах газет и журналов. Это как?

Борис усмехнулся:

— Интересное кино… Ну надо же… Мне папарацци не приходили в голову. Вы сообразительная. Отлично ориентируетесь в теме. Вот и славненько… Но ведь у корреспондентов все-таки не тюрьма, не колония…

— Публичный суд и мнение общественности иногда пострашнее колонии, — заметила Кристина. — И потом, преступление всегда находит себе защитников, и немало, а невиновность — лишь иногда, и то случайно. Потому, наверное, что виновные проявляют наглость, смелость и гордость, а невиновные стыдятся и смущаются доказывать очевидное. Труднее всего оправдаться невиновному… Вы извините, но нам пора. У сына время обеда. Да и вообще… Я не очень поняла, чего вы все-таки хотите. Обсуждать со мной дальше тему суда? Но я здесь не специалист. А если по поводу зуба, пожалуйста, я посмотрю… Например, завтра утром.

— Зачем вы обманываете себя? — вдруг резковато спросил Борис.

Кристина вспыхнула и хотела надерзить, но сдержалась.

— Вы знаете, что такое византийская политика? — спросил странный тип. — Это когда думают одно, говорят другое, а делают третье. Как сейчас мы с вами. Вы все отлично поняли. И зуб действительно ни причем. Но я приду к вам завтра утром. Обязательно. До свидания. — Он пошел назад, к остановке.

Кристина пристально смотрела ему вслед. Мужчина шел припадая на левую ногу. До колена ее заменял протез.

Зачем они тогда полезли в горы?

Маршрут якобы разработал и продумал он, Борис. Да какой там маршрут… Ничего подобного он не разрабатывал, не собирался и не мог. Так, прогулка с подъемом… Ерунда… Он по молодости, по глупости, по своему обычному нахальству и беспечности — а этого добра у него было всегда немерено — не посоветовался с опытными людьми, не поговорил толком со спасателями. И они, почти половина их курса, ломанулась на Домбай, в горы, просто от избытка юных сил, которых пока девать вроде некуда. От дури, от радости, что третья сессия в их жизни позади, а впереди — сплошные праздники да удовольствия…

Ушли втихаря, никого не предупредив. Больно слепящий солнечный масленичный блин пообещал замечательный день. Безмолвно застывшие горы, засыпанные снегами, вырисовывались в вышине простыми, доступными и приветливыми, как холмы Подмосковья.

Борис шел позади всех. Он взял на себя ответственность за поход, за его организацию и успешное проведение. Цепочка студентов плавно растянулась резиновой лентой, медленно поднимаясь все выше и выше. Они толком не подготовились ни к чему: не прихватили достаточно теплой одежды, не запаслись консервами и водой… Рассчитывали погулять и к вечеру спуститься в лагерь.

Леня Рубан маячил впереди Бориса. Они дружили с первого курса. А ОйСвета, конечно, сразу умчалась куда-то вперед. И оба они сосредоточенно, пытаясь скрыть друг от друга свою внимательность и пристрастие, напряженно следили за ее маленькой худой фигуркой, мелькающей зеленым пятном лыжного комбинезона на пронзительно белом снегу.