Прорехи и штопальщики. Сборник рассказов

Он сунулся посмотреть, но из темноты на него сверкнули злые глаза и кто-то прошептал: «Иди отсюда, чего пялишься».

Артур хмыкнул:

– И чего ты там делаешь?

– Уходи, – сердито ответили ему из темноты. – Мешаешь.

– Даже так?

Молодой человек развеселился, почувствовав на смутной тени неумелое плетение, скрывающее ауру. Он нащупал ее плечо и потянул на себя. В принципе, ему и не нужно было читать ауру: эти сердитые глаза, возмущенный голос…

В это время на лестнице послышались шаги. Айниэль резво втянула его к себе, а, когда он попытался что-то сказать, крепко обхватила его челюсть рукой и строго зашипела.

– Чего ты тут сидишь? – снова спросил он, едва она опустила руку.

– Караулю, – серьезно отозвалась Айниэль. – Какая-то скотина у меня пирожки таскает по ночам.

Артур поперхнулся:

– Так этот большущий пакет с пирожками твой?

Айниэль сузила глаза, по-видимому, сразу зачислив его в список подозреваемых.

– Да нет, нет, что ты сразу так смотришь… я их краем глаза видел. Просто там так много их, откуда ты знаешь, что их стало меньше?

– Я их пересчитываю. Да и узелок на пакете завязан не так, как я завязываю.

– Пересчитываешь?.. Пирожки?..

– Что-то не так? – с вызовом спросила Айниэль.

– Да не, подумаешь… ничего странного. Ладно, ты карауль, а я дальше пошел, спать вообще-то хочется…

Она вцепилась ему в рукав и затащила обратно.

– Ты меня демаскируешь, – прошипела она. – Стой спокойно…там идет кто-то.

Артур послушно замер. Девушка, напряженно прикусив губу, всматривалась в темноту, позабыв разжать руки. Артур подумал и придвинулся ближе. В ответ на возмущенный взгляд лениво улыбнулся, объяснив:

– Это я так… чтобы меня не заметили.

Верилось с трудом, но положение было не то, чтобы спорить. Артура как-то сразу стало слишком много. Айниэль уперлась ладонью в его плечо, чтобы обозначить границу, но так было еще хуже. Под тонкой тканью футболки слишком живо чувствовалась горячее твердое тело. От него пахло немного глиной, из реставрационной, но больше горькой морской солью и полынью… наверно, сегодня купаться ходил.

Они стояли так близко, что девушка почти касалась носом его щеки, а дыхание Артура ощутимо колебало ее волосы. Айниэль отчаянно покраснела, и ей показалось, что он это чувствует – несмотря на темноту, – настолько жарко горит ее лицо.

В это время кто-то ходил по кухне, хлопал холодильником и звенел посудой: наливал что-то себе. Айниэль обмерла вдруг, подумав, как будут они выглядеть, если их застанут в такой недвусмысленной позе.

А пирожки все же кто-то крал. С этим надо было разобраться, а значит – потерпеть.

Она прерывисто вздохнула, сожалея обо всем сразу и не замечая, как вздрогнул от ее вздоха Артур: теплое дыхание девушки щекотнуло шею. Подождав, пока кухня не освободится, молодой человек решительно отстранил от себя Айниэль и, пробормотав, что он не железный и всему есть предел, удалился, даже не собираясь прощаться.

Айниэль, не подумав, бросилась за ним.

– Слушай, а ты не мог бы со мной покараулить? А?

– Нет, – откашлявшись сообщил он. – И ты сама иди лучше спать. Пирожки-то вкусные… ну, мне так кажется… но стольких забот не стоят. Вдруг тот злодей, что их крадет – очень и очень опасный тип.

– Что ты несешь? – оторопела Айниэль. – Понятно же, что кто-то из своих, какой опасный тип? Ты еще скажи, что меня убьют за выпечку.

– Тебя мать с отцом не учили, что ли? – раздражаясь, отозвался Артур. – Девушки должны быть поосторожнее, свои там или не свои. Дело-то не в убийствах… Ты ведь и сделать ничего не сможешь, если к тебе кто-нибудь полезет.

– Да прямо так и не смогу? – до глубины души возмутилась Айниэль. – Да я, чтоб ты знал…

Договорить она не успела: он резко рванул к ней, будто бы занося руку для удара, и остановился в сантиметре от ее лица, нос к носу:

– Ну и что ты?..

Да не собирался он ничего делать, припугнуть только хотел. Знал, что все эти девочки-магички слишком уж уверены в себе, а на деле точно так же бессильны, как простые, и вряд ли смогут какое-то сопротивление оказать. Тут если ты не первый ударил, то все, проиграл, никакого преимущества потом и быть не может.

Но Айниэль застыла, и в ответ лишь тихо, едва слышно ахнула, выдохнув теплый воздух ему в лицо, и он просто голову потерял, стремительно сокращая расстояние между ними и впиваясь в ее губы.

Мягкие, как он и думал. Но не сладкие, а горьковатые, как те травинки, что она постоянно жевала, раздумывая. Она ответила ему почти сразу, и последние остатки мыслей, если они там у него еще были, испарились. Сердце стучало так гулко, что он ничего не слышал, пальцы исследовали изгиб спины, цепь острых позвонков, густой каскад волос. Она положила маленькие ладошки на его спину, крепко обхватив его, и это прикосновение будто ожгло огнем.

Пришел в себя, когда она уже почти лежала спиной на столе, одной рукой вцепившись ему в плечо, а другой горстью захватив волосы.

Он прерывисто вздохнул, притянул ее ближе, приводя их обоих в вертикальное положение. Чертыхнулся.

Айниэль молчала, уткнувшись носом в его футболку и продолжая крепко обнимать.

– Эй, – тихо позвал он.