Пророчество Апокалипсиса 2012

— Ты был прав, юный звездочет. Мой личный небесный покровитель был со мной на игровом поле. Не просто его брат Ксолотль, нет, я чувствовал, что сам Кецалькоатль вселился в меня. Он овладел моим телом и направлял каждое мое движение. Когда моих собственных сил стало недоставать, он влил в меня свою мощь, придал мне свою быстроту.

— Звезды не лгут, мой повелитель.

— Звездочет не раз говорил мне это. А еще дома, в Толлане, он часто повторял, что ноги уже отказывают ему, не позволяя сопровождать меня в дальних походах, а перед глазами все расплывается. Это он предложил мне взять тебя с собой в Тахин и сделать придворным звездочетом. Он обещал, что будет наставлять тебя и помогать тебе, пока жив, и заверил, что ты необычайно одарен и сослужишь мне хорошую службу. Я последовал совету старого друга и, как всегда, остался доволен. Ведь он был и моим наставником.

Моя голова склонилась в поклоне.

— Я потрясен, мой повелитель.

Жестом он позволил мне удалиться. Я уже повернулся, чтобы уйти, и тут вдруг заметил в куче одежды и снаряжения, что были на нем во время игры, маленький окровавленный обсидиановый кинжал.

Я невольно воззрился на него: острый как бритва клинок явно не относился к снаряжению игрока в мяч. Как же он оказался среди этих вещей, прикрепленный к защитной накладке?

Ответ пришел сам собой, ошарашив меня: я вспомнил, как кровоточил живот упавшего принца. У меня перехватило дух, но я изо всех сил попытался ничем не выдать своей догадки. Выходит, правитель воспользовался ножом, чтобы вывести соперника из игры.

Ай-йо… Он не просто положился на волю богов, но решил поспособствовать ее осуществлению собственной рукой.

Кецалькоатль заметил, куда устремлен мой взгляд, и я застыл в ужасе, ибо понял, что невольно проник в страшную тайну.

— Смерть принца Тицока, — произнес я, — была предопределена богами еще в тот миг, когда он покинул материнское чрево. Но пути, предначертанные смертными богами, не всегда очевидны. И бывает, боги используют смертных для того, чтобы они осуществили их волю.

Вместо того чтобы приказать убить меня на месте, правитель лишь слегка улыбнулся и сказал:

— Пути богов неисповедимы.

Часть XI

42

Купер Джонс потребовалось примерно полчаса, чтобы масштабировать сорокафутовую стену каньона. В этом пустынном краю она не слишком-то полагалась на свой навигатор и на всякий случай, для проверки и перепроверки данных, обзавелась карманным секстантом. Сейчас, оставшись и без навигатора, и без спутникового телефона, Куп нарадоваться не могла тому, что имела при себе этот старомодный инструмент.

Опасаясь, что они попали не в тот каньон, Куп считала необходимым уточнить их позицию. Используя хронометр и электронный секстант, позволявший измерить угол между Полярной звездой и восходящим солнцем, Куп могла вычислить широту и долготу и определить свое положение на координатной сетке.

Солнце должно было встать через полчаса, предрассветная дымка уже забрезжила над восточным скалистым кряжем, но Полярная звезда еще оставалась видимой. Ну а полная луна, в сочетании с широкой полосой Млечного Пути, освещала окрестности с удивительной четкостью.

Однако сейчас Куп смотрела не на Полярную звезду, а на созвездие Стрельца — преддверие пути преисподней, по представлениям тольтеков дороги, ведущей… в ад. Если верить преданиям, именно через эти врата бог ночи Тескатлипока со своей адской ордой вырвется наружу 21 декабря 2012 года — в Последний день согласно так называемому Календарю долгого счета. Взгляд Купер скользил по диким окрестностям: лунному ландшафту петляющих каньонов, гротескных каменных изваяний и пересохших оврагов.

Заря еще не занялась, а лагерь внизу уже ожил. Мартинес, погонщик мулов, уже встал. Все три вьючных мула были до предела нагружены зерном, провизией, водой и инструментами, животные использовались на пределе возможностей, а потому нуждались в заботе. Мартинес ухаживал за ними, кормил, поил, обтирал старым джутовым мешком, уделяя особое внимание бокам, которые могли натереть вьюки, и холке, а потертости обрабатывал маслом или текилой, флягу с которой, как уверял, имел при себе только для этих надобностей. С края каньона Купер видела обоих уже выбравшихся из своих спальных мешков и потягивавшихся наемников, Джеймси и Харгрейва. С виду оба были ребята крутые, широкоплечие, со странным набором татуировок, некоторые из наколок были военными, тогда как другие упорно наводили на мысль о тюряге.

Сейчас Джеймси стоял, склонившись над маленькой портативной плиткой на две горелки, и готовил кофе…

Незадолго до вступления в край каньонов экспедиция сделала привал у речушки, и Купер наткнулась на Джеймси, когда тот как раз закончил мыться. Он, правда, был в штанах, но с голой грудью, которую пересекал длинный застарелый шрам, оставленный то ли ножом, то ли штыком. Красная отметина от пули, прошившей правое плечо, выглядела куда более свежей. И вдобавок ко всему спина Джеймси была вся в широких белесых полосах, словно оставшихся после адской камеры пыток.