Пророчество Черной Исабель

– Хочешь дать ему попить? – удивилась Исабель.

– Нет. Соколы не пьют воды, когда здоровы, а вот купаться любят. Это полезно не только для оперения, но и для здоровья, – объяснил Линдсей. Гэвин с недоверчивым видом наклонился к воде и клюнул блестящую поверхность. Горец улыбнулся и легонько тряхнул рукой: – Ну же, птичка, смелей!

На всякий случай еще раз клюнув воду, его пернатый питомец степенно сошел с хозяйской перчатки, раскинул крылья, распустил длинные хвостовые перья и плюхнулся в лужу.

– Ого, кажется, ему действительно нравится купаться! – воскликнула Исабель и звонко рассмеялась.

– Что ж, пусть эта никчемная птица будет хотя бы чистой, – усмехнулся Линдсей.

Гэвин начал самозабвенно плескаться в воде, попискивая от удовольствия, как птенец. Это было так комично, что Исабель и Линдсей снова рассмеялись, теперь уже в один голос.

Исабель взглянула на Джеймса, и ее душа распахнулась ему навстречу, как роза раскрывает лепестки навстречу солнцу. Горец не сводил довольного взгляда с птицы, и это успокоило девушку: он не должен знать о ее чувствах.

Если он ощутит то же ликование, что и она, поймет, что испытывает от общения с ней нечто более глубокое, чем просто радость, тогда беда: он наверняка постарается это подавить.

– Кстати, ты тоже можешь искупаться, – предложил Линдсей, оторвав наконец взгляд от весело плескавшегося сокола.

– Где? – удивилась девушка. – В луже, по соседству с Гэвином?

– Нет, конечно, – ухмыльнулся он. – В нашем пруду. Вода поможет тебе быстрее оправиться от ран.

– Я бы с удовольствием, только она, наверное, слишком холодная.

– Не волнуйся, мы согреем ее раскаленными камнями, и ты сможешь вдоволь насладиться купанием.

У Исабель снова затрепетало сердце: никто, даже отец, так не пекся о ней, как Джеймс.

– Ты так обо мне заботишься, – сказала она и лукаво добавила: – Я все ждала, не предложишь ли ты и мне компрессы из свежеиспеченного хлеба?

– Неплохая мысль, – расплылся в улыбке Линдсей, оценив ее шутку. – Как твоя рука?

Девушка попыталась согнуть раненую руку и тотчас сморщилась от боли.

– Уже лучше, если ею не шевелить, – ответила она. – Элис советовала делать горячие припарки, чтобы восстановить подвижность.

– Когда Квентин с Патриком вернутся, я пошлю их к тетушке за снадобьем для припарок, – кивнул Джеймс. – А сегодня ты делала перевязку?

– Нет, не было времени, – призналась девушка.

– Плохо, – укорил ее горец. – Ну ничего, перед сном я тебе помогу промыть и перевязать раны. Если позволишь, конечно, – вдруг церемонно добавил он.

У Исабель перехватило дыхание. Она вспомнила, что ей предстоит ночевать совсем близко от него, и услужливое воображение тут же нарисовало, как Джеймс, делая перевязку, закатывает ей рукав, поднимает подол платья…

Когда он впервые перевязывал ее раны, она сразу подумала, что под его суровой внешностью скрывается нежная, ранимая, полная сострадания душа, и первому впечатлению находились все новые и новые подтверждения… Пораженная этой мыслью, девушка молча кивнула.

Линдсей снял охотничью перчатку и, шагнув к Исабель, бережно вынул ее руку из петли. Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, ее сердце взволнованно билось.

– Надави на мою руку, – попросил он и, когда она неуверенно выполнила его просьбу, положил ладонь ей на предплечье. – Хорошо. А теперь попробуй поднять. – Девушка сделала и это, но поморщилась от боли. – Хорошо, – повторил Линдсей. – К счастью, мышцы целы, а то я боялся, что рана окажется куда более серьезной. Чем чаще ты будешь пользоваться раненой рукой, тем скорее к ней вернется былая сила. Прими ванну и как следует отдохни.

Он вновь продел ее руку в петлю и, не выпуская пальцев девушки, поправил длинную черную прядь, упавшую ей на плечо.

– Тебя прозвали Черной Исабель из-за цвета волос?

– Конечно. А ты небось решил, что из-за дурного характера? – усмехнулась она, вспомнив, как несколько дней назад поинтересовалась его именем. Губы Джеймса тоже тронула улыбка.

Непослушная прядка вновь упала ей на плечо.

– Обычно я не ношу волосы распущенными: заплетаю косы и накидываю на голову покрывало, – не зная, что сказать, продолжала Исабель, до крайности смущенная пронизывающим взглядом и прикосновением Линдсея. – Но у меня с собой нет ни гребня, ни покрывала, да одной рукой и не справиться. Вот если бы сюда пришла Элис… – Она встряхнула головой, и ей на плечи хлынул черный водопад. – Господи, на кого я похожа! Ветер устроил у меня на голове настоящее воронье гнездо.

– Я помогу, если не возражаешь, – предложил Линдсей, погладив ее по волосам. – Правда, в этом деле до Элис мне далеко. Ну-ка, повернись!

Он развернул ее спиной и принялся осторожно расправлять и расчесывать пальцами спутанные ветром волосы, иногда задевая плечи и шею, и от каждого его прикосновения по телу Исабель пробегали мурашки, рождая неясное томление в глубине ее женского естества.

Исходившее от Линдсея тепло обволакивало, как паутина, завораживало, погружало в забытье… Она не шевелилась, боясь спугнуть это удивительное ощущение.