Пророчество Двух Лун

Уида поднялась из-за стола, и Эмери поспешно вышел вслед за нею, чтобы проводить ее в постель. Он боялся, что эльфийка выкинет какой-нибудь фокус. Сбежит, например. Само по себе бегство Уиды таило в себе множество неприятностей для ее спутника. Ее умение становиться невидимой могло серьезно осложнить дальнейшие поиски.

У Эмери была хорошая возможность познакомиться с нравом девушки во всех подробностях. Он не сомневался: догадаться, куда направится беглянка, будет невозможно. С одинаковым успехом она может погнаться за Талиессином или, наоборот, скрыться в туманах между мирами, чтобы избыть в одиночестве свое разочарование.

Нет уж. Эмери глаз с нее не спустит.

Она, кажется, догадалась, о чем он думал. Остановилась на пороге спальни такая грустная и юная, что у ее спутника захватило дух.

«Это эльфийские чары, – строго сказал себе Эмери. Что бы там ни говорили о том, что никаких чар не существует, она – женщина и эльфийка, она умеет проделывать с людьми разные штуки… Не поддамся ни за что».

Приняв такое благое решение, он уверенно вошел в комнату и закрыл дверь.

– Боишься, что я убегу? – спросила она негромко.

– Боюсь. – Он не стал отпираться.

– Я не убегу.

Она села на кровать, снова принялась за свою шнуровку. Вспомнила о Талиессине, остановилась. Прикусила губу.

Эмери осторожно подсел рядом. Она повернула к нему голову.

– Ты уверен в том, что это был он? – спросила Уида. – Талиессин?

– Да, – сказал Эмери. – Я ведь встречался с ним во дворце. Точнее, видел его там, а он меня не видел.

– Подсматривал за ним?

– Было дело. – Эмери вздохнул. – Дядя Адобекк считал, что так будет лучше.

– Понятно.

Она с силой дернула шнуровку, шелковый шнур запутался и затянулся вокруг ее пальца.

– Чума! – сказала Уида, на мгновение становясь прежней.

Эмери потянулся к ней:

– Позволь, я распутаю. У меня хорошо получается.

– Большой опыт? – фыркнула она.

– Большой опыт в распутывании узлов, – уточнил Эмери. – Не смешивай меня с моим братом. Это он любитель и любимец женщин. А я просто хроменький музыкантик.

– Если ты заметил, – сказала Уида, безразлично позволяя ему заняться шнуровкой и своим плененным в шелковой петле пальцем, – мы, Эльсион Лакар, никогда не смешиваем тебя, хромой бедняжка, с Ренье, который тоже хромой, но не бедняжка, а почему-то любитель и любимец женщин.

– Да, – сказал Эмери, – я это заметил.

– Талиессин, – повторила Уида задумчиво. – Почему он назвался Гаем?

– Гайфье, – сказал Эмери. – Так звали его отца.

– Это кое-что объясняет, – согласилась Уида. – Хотя и не все. По-твоему, он не вернется?

Эмери пожал плечами.

– Талиессин всегда был для меня в своем роде загадкой, – признал он. – Если говорить честно, я никогда не воспринимал его всерьез. Мне он казался мальчиком. Не слишком умным. Не слишком счастливым. Чересчур независимый нрав при изобилии обязательств, ограничений и требований. С самого детства знать, что станешь королем, что обязан жениться на той женщине, которую для тебя найдут, и ни на какой другой… Наверное, тяжелая участь. Хотя желания пожалеть Талиессина у меня никогда не возникало. Мне вообще трудно представить себе, какой он.

– Теперь ты знаешь его получше, верно? – Уида наконец освободилась от завязок и потянула платье через голову. Скрываясь в обильных юбках, проговорила: – Можешь не отворачиваться, ты видел меня голой уже дважды, так что третий раз ничего не изменит.

– Это точно, – сказал Эмери.

Она вынырнула из вороха волнующейся ткани.

– По-твоему, он решил навсегда связать свою жизнь с этими бандитами? – спросила она. И чуть рассердилась: – Проклятье, Эмери, твой дядя все-таки придворный, и братец твой – тоже изрядный дворцовый щелкопер. Вы обязаны знать о принце хотя бы малость.

– Выходит, что ничего мы о нем не знали, – проговорил Эмери. И когда она показала ему кулак, добавил: – Все это случилось слишком неожиданно. Он был ребенком. Предполагалось, что все его странности – просто от возраста. Никто ведь не знал, что, став взрослым, он окажется вот таким… – Эмери дернул углом рта.

– Дети всегда вырастают неожиданно, – назидательно изрекла Уида. – Еще вчера, пухленький и в ямочках, он сидит на ручках у мамочки, а сегодня, жилистый и с волосатыми ногами, отправляется странствовать, и на бедре у него меч, снятый с какого-нибудь мертвого тела. Такова вкратце история любого мужчины.

– Если Талиессин будет отсутствовать слишком долго, в королевстве наступит хаос, – сказал Эмери. – Скрывать исчезновение принца будет весьма трудно. Мне даже страшно представить себе, что произойдет, когда станет известно, что ее величество лишилась наследника.

– А бастард? – спросила Уида. – Нельзя ли объявить наследником его?

– Бастард не может наследовать трон, – ответил Эмери. – Он не Эльсион Лакар, не законный сын… Он вообще никто. Просто ребенок какой-то девушки Эйле. Талиессин даже не признал его официально.

– Не успел или не захотел? – уточнила Уида.

– Полагаю, не успел… Мне кажется, – добавил Эмери, – он не оставлял надежды жениться на Эйле, так или иначе.

– Теперь уже не женится. – В тоне Уиды вдруг проскользнула мстительная нотка.