Пророчество Корана

Для Яго эти слова, которые в общем-то еще ни о чем не говорили, являлись подтверждением его догадок.

— Эта фраза достаточно красноречива, — ликовал он. — Перед нами первая страница Корана.

— Священная книга ислама, — с расширенными глазами подтвердил советник. — Откровение пророка Мухаммеда. Главная книга всех мусульман, о которой философ Раймунд Луллий говорил: «tan ben editat у demostrador de la unitat de Deu» [175]. Ты был прав, Яго, признаю. Ты настоящий искатель истины, самый упорный и грамотный из всех, кого я до сих пор знал. Теперь ясно, что султан спрятал текст в этом томе. «Жемчужина» конечно же. Он знал, что с годами она может попасть в руки христиан. Ну и хитрец!

Монахини, силясь понять, в чем состоит ценность находки, хранили молчание.

— В таком случае прошу у вас прощения за то, что вам говорила, сеньор Яго, — неловко пробормотала аббатиса, — вы и в самом деле обладаете этими качествами — самоотверженностью и упорством. Поздравляю вас.

— Тем не менее нам еще предстоит уточнить, что это и есть тот самый Коран аль-Мутамида, — сказал Яго. — На то, что это так, должен указать текст о Страшном суде. Толкователи и сведущие люди говорили мне, что это девяносто восьмая сура, которая называется «Ясное знамение». Заглянем туда.

Бер Церцер благоговейно листал покоробленные страницы, источавшие запах ветхости, и по мере просмотра становилось понятно, почему это издание Корана было запрещено ревнителями чистоты ислама как богохульное: на его полях красовались прекрасно выполненные цветными красками изображения растений и животных, чудесные в своем многообразии. Созерцать их было наслаждением. Все присутствовавшие убедились, что книга — настоящая сокровищница миниатюрной живописи. Яго и Церцер любовались многочисленными фрагментами золотой росписи, которые, хотя и потускнели от времени, сохранили свое великолепие. Так, сура «Корова» содержала изображения домашнего скота в синих тонах индиго, суры «Муравьи» и «Паук» сопровождались изображениями целых воинств муравьев и малюсеньких паучков, посланник Йунус на соответствующей странице был изображен в пасти кита. А в девятнадцатой суре появилась улыбающаяся Марйам, мать Исы — то есть Иисуса. Ее изображение, окруженное упитанными ифрис, то есть ангелами судьбы, предваряло суру.

Богомолки удивлялись несказанно, им стоило больших усилий примириться с тем, что в «сатанинской книге» фигурировали тщательно выписанные лики Девы Марии и Спасителя. Мало-помалу они меняли свое отношение к искусно выполненной рукописи. Аббатиса со сдержанным смущением сказала:

— Сердце мое отказывается верить в то, что столь прекрасная на вид книга может содержать столько яду.

Наконец появилась часть, к которой вели их самоотверженные поиски; в нетерпении все спрашивали себя, подтвердится ли дерзкая идея молодого врача, который сам изнемогал от желания найти ответ на свои предположения. Семь пар глаз заглядывали в девяносто восьмую суру — и точно: на ее месте, ко всеобщему удивлению, предстал длинный текст, написанный совсем другим почерком, а также странный квадрат, разделенный на девять ячеек, пронумерованных по индийской системе [176], которые явно нуждались в каком-то числовом ключе для понимания.

Виньетку послания о Страшном суде поддерживали на своих посеребренных крыльях четыре каббалистических архангела: Гавриил, Михаил, Азраил и Рафаил.

Мгновенный импульс сверкнул в глазах Яго.

— Вот оно, магистр! — воскликнул он. — Прочтите его сейчас, сможете?

— Невозможно, — сказал Церцер, не переставая думать над загадочной схемой. — Перед нами совершенный квадрат, криптограмма, которую пока нельзя прочесть, потому что номера здесь надо поменять на какие-то буквы, но нам не следует ломать над этим голову, потому что само пророчество о Конце времен уже расшифровано далее, — видите? Могу прочесть, если вы позволите, уважаемая матушка.

— Не задерживайтесь на этом, давайте, и мы закончим, — сказала та с нетерпеливым беспокойством.

Астроном погрузился в глубокое раздумье. Он поправил очки и шаг за шагом просмотрел, видимо, непростой текст. Хмурил брови, удивлялся, широко открывал глаза, неодобрительно качал головой, зябко поеживался, восхищался, искал какие-то признаки подделки и, наконец, озадаченно уставился на остальных присутствовавших. Никто из них не шевелился, казалось, что послание содержало какую-то ужасную тайну, от которой зависело их спасение.

Церцер кашлянул и проглотил слюну. Все робко и благоговейно слушали.

— Вот как звучит этот вставной текст: