Пророчество Корана

— Сын мой, мне представляется, что твой вклад в спокойствие этого королевства так же необходим, как и предопределен свыше, и что дела твои по праву достойны нашего участия. Должен сказать тебе, что после веков опустошительных распрей Кастилия пребывает в евангельском мире и гармонии, а мы, советники дона Альфонса, стараемся лишь защитить и поддержать его. Ты находишься в обществе трех самых верных поверенных в этом деле: здесь хранитель королевской казны Самуэль де Уэр, сеньор Нуньо, секретарь Совета Кастилии, и я, исполнительный советник. Так что то, о чем здесь говорится, представляет государственную тайну. Нами руководит только стремление к благу нашего королевства. Покажи нам это письмо, прошу тебя.

Яго, тронутый обращением архиепископа, вытащил из кармана пергамент, обвязанный бечевкой, и вручил его канонику Фуэнтесу. Последний вытащил из рукава увеличительные стекла, а архиепископ велел:

— Преподобный Нуньо, прошу, переведите это на язык христиан.

Каноник Фуэнтес укрепил на носу очки и приблизился к канделябрам. Монотонным голосом он перевел арабские выражения из послания Фатимы с таким тактом, что опустил подробности о погоде в Гранаде, о султане Юсуфе, а также о неизвестном Коране аль-Мутамида — возможно, потому, что не понял, о чем идет речь, — остановившись особо на отрывке о ненавистных лазутчиках, а также о неслыханных кознях брата Ламберто, что вызвало у присутствовавших настоящую оторопь. Изумленный архиепископ со скрипом поежился в своем кресле.

— Вот, сукин сын, лицемер в подряснике, — процедил он сквозь зубы, и в этой реплике выразилась скрытая неприязнь к королеве и всем ее приспешникам.

Однако он тут же дал прозорливую оценку, ободрившую врача, который лишний раз удостоверился, что эта старая церковная развалина в курсе всех запутанных политических интриг в Кастильском королевстве.

— Письмо, похоже, написано искренне, и предмет не представляется таким уж пустяковым. Как все вы заметили, он вполне вписывается в противостояние между королевой Марией и ее сыном принцем Педро и доньи Элеоноры де Гусман с ее незаконнорожденными детьми.

— Примем это к сведению, здесь совершенно ясно показаны их намерения и неблаговидные цели, — возмутился дон Нуньо. — А если так, то их надо пресечь. Эта хитрая женщина намерена показать нам всем, что следы ведут в Гранаду. Что за безумие овладело королевой, светлейший? Трудно найти кого-нибудь более изощренного в кознях и ехидстве.

Епископ деловито оценил его замечания и печально заявил:

— Она не устает попирать авторитет короля, своего супруга. Но в Кастилии не бывать еще одной гражданской войне. Никогда! Ни беспорядков, ни опустошенных полей, ни гибели невинных, ни ужасного вида сожженных деревень и городов! — Тон прелата был страдальческим, он даже возвел глаза к небу.

— Как бы то ни было, мой сеньор, нам стало известно о тайном продвижении нескольких фанатиков, что это письмо и подтверждает.

— А знаете ли, сеньор Самуэль, сколько их в гранадском султанате? — спросил епископ и сам же ответил: — Несколько тысяч, и по этой причине невозможно уследить за каждым в отдельности. Несомненно, все указывает на то, что они могут попытаться вывести из равновесия ситуацию в королевстве каким-либо громким и впечатляющим убийством. Или сомневаетесь?

— Похоже и очевидно, королева стоит у истоков заговора, монсеньор, — изрек Церцер. — А след от нее ведет к матери Гиомар и в итоге к этому монаху, послушной кукле в руках обеих. А что они замыслили, мы не знаем.

— Не будем себя обманывать. Эти люди готовы услужить тому, кого ведет лишь ненависть, — определил каноник. — Эта развратная португалка превратила свою келью в Сан-Клементе в пристанище блудниц, а принц — безответственный и больной парень, которому далеко до благородства своего отца. И от этой провидицы, доньи Гиомар, я также жду любой подлости. Одержимая дева морочит голову простонародью и многим влиятельным людям, как ей заблагорассудится.

Возмущенный прелат прервал их, заговорив о возможных осложнениях:

— Всего более мне отвратительно, друзья мои, что нечестивая королева и ее гнусные пособники готовы без всяких сомнений послужить врагам нашей веры, чтобы нанести вред королю, их господину. Мало того, что она покинула его супружеское ложе, так еще выставляет напоказ, будто ядовитые шипы, штандарты Португалии, которые адмирал вывалял в тине Гвадалквивира после победы над ее отцом в самом Лиссабоне. Она уже пыталась испортить отношения между Гранадой и Кастилией отравлением заложницы, но сейчас, судя по этим новым данным, готовится нечто воистину вероломное. Видит Бог, нет возможности терпеть своеволие этих злокозненных женщин.

— Вы могли бы предупредить ход заговора своей властью, светлейший, арестовав монаха. А на основании этого документа предпринять церковное расследование его передвижений в Гранаде. Потом устроить суд, который выведет многих на чистую воду, — предложил королевский казначей.

— Как раз суд отвергнет свидетельство, подписанное иноверкой. Для разоблачения надо искать другую форму, законную и неопровержимую.