Пророчество любви

— Ты покоришься мне, саксонка, — мягко произнес он. — А сейчас я попрошу у тебя всего лишь один поцелуй.

— Поцелуй? Тебе меня не обмануть! — тихо вскрикнула девушка. — Ты сделаешь все, что захочешь!

— Нет! Если я возьму тебя сейчас, ты станешь изображать из себя жертву. Ты окажешься потерпевшей, а я величайшим злодеем, какого когда либо носила земля.

— А разве ты не злодей? — наступила очередь Аланы свести с Мерриком счеты. — «Мы завоеватели, вы побежденные» — эти слова произнес ты, норманн! И Я — я ненавижу тебя за них!

Меррик равнодушно пропустил последние высказывания девушки мимо ушей.

— А я рад, что ты запомнила эти слова, милая ведьмочка. Но сейчас я все же хотел бы получить поцелуй, и давай насладимся им вместе.

Алана не успела возразить, не успела даже придумать ответ… Сильные руки обхватили ее за спину. Его рот завладел ее губами. Она оказалась так плотно притиснутой к телу Меррика, что ее ноги очутились зажатыми между его мускулистыми, твердыми, как железо, ногами. Сопротивляться было бесполезно. Ее груди прижались к мягкой шерстяной рубашке норманна. Руки же, сжатые в кулаки, были прижаты к его груди. Алана не пыталась бороться с Мерриком, потому что знала: все равно окажется побежденной.

Страх приковал ее к месту, а потом, появилось что-то еще… ощущение, испытать которое она не ожидала. Она думала, что прикосновение его губ к ее губам вызовет отвращение, потому что сам он был ей отвратителен. Но его губы не были ни холодны, ни тверды. Поцелуй не казался грубым и жестким. Насколько этому человеку не были свойственны мягкость и нежность, настолько мягок и нежен был его поцелуй.

Пальцы Меррика погрузились в волны ее волос, удерживая лицо Аланы возле его лица. Губы жгли огнем ей рот. Он приказывал, даже когда просил. Он вел за собой, даже когда искал. Поцелуй властно подчинял и завораживал.

Алана не могла воспротивиться. В один миг она оказалась в плену неожиданных ощущений.

Теплое дыхание овевало ей кожу — его дыхание. Алана была потрясена первым в своей жизни поцелуем, и какая-то часть ее существа возжаждала, чтобы он длился бесконечно…

Время остановило свой бег. Алана забыла, где находится и кто ее целует. Снова и снова Меррик ласкал своими губами се губы, со сдерживаемой страстью, невозможно сладостной. Она чувствовала прикосновение его щеки к своей, нежной коже, и это вовсе не было неприятно! Исходивший от Меррика лесной запах витал вокруг нее, нам образом доставляя радость.

Когда его язык коснулся ее языка, будто вспыхнуло пламя, а когда язык нежно начал блуждать внутри, все мысли разом вылетели у нее из головы. В ушах странно зашумело. Это биение сердца, смутно догадалась она. Алана словно таяла, размягчалась, как воск. Голова закружилась. Она могла лишь слабо цепляться за Меррика, чтобы: не упасть.

Руки, обхватившие ее спину, разжались. Он поднял голову. Потребовалось несколько мгновений, чтобы Алана смогла, наконец, вернуться к действительности и обнаружить, что Меррик смотрит на нее сверху вниз.

Его взгляд упал на губы девушки, влажные от поцелуя. Большим пальцем он обвел ее пухлую нижнюю губу.

— Ты и теперь ненавидишь меня, милая ведьмочка?

Она отвернулась и быстро ответила:

— Да, — но слово прозвучало слабо и неубедительно, они оба поняли это.

Алана отвела глаза. Ей ненавистно было победное выражение его сумрачного лица. Ее отклик на поцелуй понравился ему, чрезвычайно понравился, и она презирала себя за слабость. Алана дрожала, скрестив руки на груди, только теперь вспомнив о своей наготе.

Меррик крепко обнял ее за плечи, но лишь на мгновение. Она не увидела морщины, появившейся у него на лбу.

— Ты замерзла, саксонка? Пора в постель.

Замерзла? Алана вдруг удивилась. Как могла она замерзнуть, когда жар стыда жег ее нестерпимо?

Она сделала шаг в сторону очага, перед которым провела предыдущую ночь, но ее остановил резкий голос:

— Нет, саксонка! Не туда! — Меррик легонько подтолкнул Алану к кровати.

О, как бы хотелось ей крикнуть, что она не будет делить с ним ложе! Но Алана не осмелилась, опасаясь вызвать его гнев. Гордость девушки и так была уже уязвлена, и она знала: это еще не конец. Быстрым движением Алана юркнула пол меховое одеяло, вся красная от смущения.

Меррик, стянул рубаху через голову. Отбросив одежду, он нетерпеливо выругался и лег рядом с ней, нагой, как и она.

— Что за чепуха, саксонка? Я избавил тебя от еще одной ночи на холодном каменном полу, а ты ведешь себя так, будто я оскорбил тебя до глубины души, хотя на самом деле я думаю лишь о твоем удовольствии.

Алана прижала меха к груди.

— Я не нахожу никакого удовольствия в том, чтобы делить с тобой ложе, — резко ответила она. Странная улыбка появилась на губах Меррика.

— Ты не нашла удовольствия и в моем поцелуе?

В этот миг Алана возненавидела его с ослепительной яростью, заставившей забыть об осторожности:

— Я ничего не почувствовала, пылко заявила она. — Слышишь, норманн? Ничего не почувствовала, потому что ты для меня ничто!

Самоуверенная улыбка, однако, не исчезла с а лица