Пророчество не лжёт (СИ)

«Такую ещё даже не создали, а я уже на ней летаю» — смеялся он под бокал столетнего коньяка, доставленного с самого Альдераана специально для него. Да, много богатств было у него, трудно сосчитать их все, всё же имелось одно-единственное, бывшее ему дороже всего остального, то, что он берёг и защищал от всего, от чего только мог, то есть, вообще от всего. Его дочь. Его милая любимая девочка, наличие которой мужчина тщательно скрывал даже от близких друзей, так как по законам криминального мира, вор в законе не должен иметь семью и детей. Верно, его самого бы прибили за такое грубое нарушение понятий. Впрочем, он до поры, до времени и сам был не против этих самых понятий, ровно до того, как пару лет назад к нему в личный кабинет-комнату, проталкиваясь через охранных дроидов, явилась странная женщина, ткнувшая ему под нос не менее странное фото. На нем был он сам, в возрасте двадцати семи лет, уже успев отмотать три срока, обнимая за плечи лучезарно улыбавшуюся совсем юную тогруту. Времени с момента съёмки прошло настолько много, что мужчина с трудом понимал, кто это такой с ним рядом и чего хочет сейчас от него эта непонятная и бурно эмоциональная женщина, чертами лица чем-то напоминающая ту с фото. С большим трудом стало ему понятно, что та девушка, что тогда отдыхала с ним вместе на Набу, приходилась родной сестрой той, что к нему пришла. Но это был ещё не весь сюрприз, та девица тогда забеременела и теперь у него есть четырнадцатилетняя дочь по имени Мэри.

«Надо же, в честь меня назвала» — подумает он, когда бурный рассказ визитёрши завершится словами о том, что мать девочки умерла, а ей самой требуется серьёзная помощь, оказать которую мог только отец. И действительно, когда Мэрилин, так звали авторитета, понял, что тут явно необходимо вмешательство сильных. В общем, к подростковым годам у девочки обнаружилась чувствительность к Силе и та изъявила желание вступить в Орден, но посовещавшись, решили, что будет лучше отдать её в Анклав, однако, при первом же смотре, тамошние Магистры, что называется, «зарубили» её, заявив, что Мэри им не подходит и вряд ли сделает карьеру джедая, слишком уж много в ней хитрости и лукавства и слишком мало трудолюбия и усердия. Как это не странно, Мэрлин в конце-концов поверил в родство, после, конечно же, экспертизы ДНК и нескольких весьма доверительных разговоров. Потом же он поговорил в этом Анклаве с кем надо, а именно с неким Магистром Мартиносом и Мэри приняли с распростертыми объятиями. Конечно же, не бесплатно... Только вот плату это должна была отдать сама Мэри, вот только не раньше наступления совершеннолетия. Кто же знал, что девочка начнёт свою собственную игру, для которой решила не ждать заветных восемнадцати лет. Но это произошло уже после торжественного вступления в Анклав и отец ничего не знал о том, что его милая девочка давно уже является таковой лишь внешне, на самом деле давно уже став женщиной, причём именно с тем, кого заботливый папа прочил ей в мужья. Не утерпела, с кем не бывает. Но если бы только в этом заключались прегрешения милой тогруты. Проникнувшись первым глубоким чувством к такому взрослому и серьёзному парню-тви’леку, что с легкостью перешла с ним черту невозврата ввиде девственности, а потом, когда началась история с его изгнанием, первая взялась помогать ему в плане по захвату Анклава. И вот теперь всё рухнуло благодаря одной её мерзкой соотечественнице, шпионке из Ордена, обманом проникнувшей в Анклав. И теперь Мэри осталась ни с чем, Рэя надолго посадят, а её саму возможно вернут домой, ведь эта дрянь так опозорила обоих на весь Анклав. Но пока она здесь, Мэри решила отыграться и позвонила папочке с просьбой разобраться с обидчицей. Он, принимавший её обиды, как свои собственные, пообещал помочь и довольная результатом, Мэри приготовилась ждать.

***

Асока ничего не ждала, она пока просто радовалась успешному завершению операции и тому, как эффектно выступила, устроив преступнику священное аутодафе. Конечно, Винду и Шаак Ти были несколько возмущены таким способом раскрытия преступлений, но тоже не могли не признать, что Тано не сплоховала. Асока же, та и вовсе была на седьмом небе, причём, непонятно, отчего больше, от того ли, что раскрыла преступление почти сама, от того ли, что уже к вечеру вернётся в Храм. Только сейчас девушка поняла, как сильно она соскучилась по Ордену, по товарищам, по бывшему учителю и по Энакину, да, по нему тоже, хотя мысли о своём ученике до сих пор старательно отодвигала подальше, помня как нехорошо они расстались последний раз, а слова из той записки, обнаруженной под его подушкой, до сих пор стояли перед глазами.