Пророчество не лжёт (СИ)

Молнии слетали с пальцев и шипя замирали в теле Кеда. Он уже не хрипел, а только беспомощно размахивал руками, силясь вырваться из мощного захвата, не получая ни грамма поддержки и помощи. Впрочем, скоро Асоке надоела такая безответность, захотелось слез, стонов, мольбы о пощаде. Увидеть смертельный ужас и беспомощность в глазах своей жертвы, чтобы всё это влилось в душу живительным нектаром. Как тогда, на ферме Татуина. Тано опустила руки и наёмник упал на пол, шумно, со свистом, выпуская воздух из легких. Он надеялся, что теперь всё кончено и его смогут отпустить. Да, действительно самая лёгкая часть мучений завершилась, впереди была самая интересная, хотя и не для него. Асока снова нависла над ним и взяв оба своих меча, активировала их пока на самую низкую мощность, начала проводить кончиками по всей поверхности тела, оставляя пока небольшие ожоги. Верно, пока не большие. Потом мощность клинков несколько увеличилась и теперь ожоги из первой степени стали второй, а потом и третьей, когда дело дошло до того, что стали видны кости, а крики Бейна превратились в стоны, клинки перешли к самому дорогому у любого живого существа — лицу. Эта часть была самой любимой и особо ожидаемой. Клинки перешли в горизонтальное положение и прижимаясь к коже, медленно поползли вверх, оставляя большие ожоги. По пути она несколько раз сменила положение на вертикальное, а ожоги на узкие и саднящие. Но самый ключевой момент настал, когда оба ярко горевших клинка начали мучительно медленно касаться век наемника. Ресницы вспыхнули и начали стремительно гореть, а оба меча с громким шипением уже погружались в глазные яблоки бандита. Говорят, при ударе в глаз человек сразу же умирает, и Асока, зная об этом, старалась умышленно не задевать мозг, чтобы продлить мучения Бейна и своё, непонятно откуда взявшееся удовольствие. Каждое движение клинка смывало боль, пережитую её друзьями. Каждый стон умирающего наёмника покрывал каждую каплю бесценной крови каждого сенатора. Точно такой же, какая стучала в монтраллах, не позволяя слышать ничего другого, ни тихого стона возле скамейки с телами, ни громких криков шокированных Оби-Вана и Винду, пришедших сюда секунду назад и поражённых ужасным зрелищем, ни свистящего хрипа, вырвавшегося из перерезанного с двух сторон горла наемника. Всё помутилось в глазах тогруты, а сознание словно замерло на одной отметке — на мёртвых глазах Барджи, смотревших с обвинением. Кроме них она сейчас не видела ничего и потому никак не отреагировала на вопросы Магистров, поражённых её жёсткостью, ничего не сказала, когда одно из окровавленных тел зашевелилось и что-то простонало, заставив Оби-Вана броситься к нему. Не помнила как её обхватили и куда-то повели, как пытались привести в сознание. В него она вернулась лишь только поняв, что стоит в Зале Совета и двенадцать внимательных пар глаз смотрят на неё, ожидая ответа на, видимо не в первый уже раз заданный вопрос. Ярость уже ушла, уступив место опустошённости, Асока моргнула несколько раз и наконец смогла рассмотреть выражение смотревших на неё глаз, недовольное и обвиняющее. Сумела расслышать то, что её спрашивают зачем она совершила самосуд, не дождавшись гвардейцев и своих товарищей. Говорили о том, что это было серьёзным нарушением и ей скорее всего навесят выговор. Упомянули о том, что герцогиня Сатин — единственная, которую Бейн по счастливой случайности не убил, а только серьёзно ранил, видела, как Асока с ним расправлялась и была просто в ужасе от этого зрелища. Этот шок ухудшил её состояние и теперь она может тоже умереть. Оби-Ван, всегда такой спокойный и сдержанный, сейчас просто негодовал, встревоженный состоянием свой возлюбленной, он готов был, казалось, порвать любого, кто сделает ей ещё хуже. Винду, тот и вовсе не стеснялся в выражениях, крича на все лады о том, что он и раньше говорил, что таким, как Асока в Ордене не место, а ему никто не верил и вот результат. Но даже это не так сильно трогало сердце Тано, как слова её бывшего учителя, самого близкого ей из всего Ордена. Того, кого она любила первым после отца и Энакина.

— Асока, я всегда верил в тебя и как мог, оправдывал твои подчас не совсем правильные поступки — вещал Пло Кун, серьёзно глядя на бывшую ученицу — Я до последнего не терял надежды, что ты изменишься и станешь такой, каким и должен быть истинный джедая. Но то, что случилось сегодня окончательно убедило меня в том, насколько правы были мои товарищи, считая тебя недостойной быть в рядах Ордена. Асока, я право не знаю сколько должно пройти времени, чтобы я мог на тебя смотреть и не представлять себе того, что ты сегодня натворила.