Пророчество орла

— Командир, у нас ведь даже не было уверенности в том, что он действительно находится на той триреме. Ведь в конечном счете он просто использовал ее как приманку, чтобы увести наши лучшие корабли от остального флота.

— Это все догадки, центурион. А тебе не приходило в голову, что атака на биремы могла быть маневром, призванным отвлечь значительные силы от защиты моего флагмана?

Катон пожал плечами.

— Командир, на войне все мы рискуем. В любом случае «Гор» и оставшиеся с ним рядом суда вполне могли отбить любую атаку. По моему убеждению, главная опасность грозила нашим биремам.

Вителлий смерил его злобным взглядом.

— По «твоему убеждению»? Здесь тебе не дискуссионное общество, а императорский флот. Каждый обязан выполнять приказы вышестоящих, а не вытворять что ему вздумается.

— Прошу прощения, командир. Я проявил инициативу, а с твоей стороны никаких отменяющих ее распоряжений не последовало. Кроме того, не приди эти триремы на помощь остальным кораблям, наши потери были бы гораздо выше… — Катон выдержал паузу, чтобы придать весу последним словам, и закончил фразу: — …чем имеющиеся.

Губы Вителлия сжались в тонкую линию. Он обвел взглядом командиров и увидел, что не только Макрон, но и большинство из них кивают, явно соглашаясь с молодым центурионом. Неизвестно, чем бы это закончилось, но снаружи раздался голос часового, а потом в шатер, сдвинув полог, нырнул писец со связкой табличек под рукой. Выпрямившись, он подошел к префекту, отсалютовал и доложил:

— Список потерь, командир.

Писец протянул таблички Вителлию, и тот махнул рукой, давая Катону понять, что разговор окончен. Пока префект просматривал список, Катон и остальные командиры сидели в молчании. Все они были вымотаны, поскольку даже после того, как, ближе к вечеру, корабли достигли залива, отдыхать особо никому не пришлось. Сначала им пришлось проплыть около мили вдоль берегового изгиба и обогнуть скалистый, окруженный нагромождением камней мыс, прежде чем взору открылось побережье, поросшее кустарником и чахлыми деревцами, к которому вплотную подступали крутые, поросшие густым лесом холмы, тянувшиеся в обе стороны, сколько мог видеть глаз. Недалеко оттуда находилось давно заброшенное поселение, развалины которого ныне мало отличались от простого нагромождения камней.

В то время как триремы встали на якорь на некотором расстоянии от берега, мелкие суда были вытащены на берег, после чего команды немедленно приступили к разгрузке припасов и снаряжения. Отряду морской пехоты под началом центуриона Макрона выпала нелегкая задача возвести возле мыса укрепленный лагерь. В отличие от легионеров бойцы, служившие на флоте, не имели навыка фортификационных работ, так что Макрон буквально выходил из себя, в то время как его люди надрывали спины. Им пришлось, не покладая рук, работать и после захода солнца, прежде чем, уже в колышущемся свете факелов, был выкопан оборонительный ров и насыпан земляной вал. В то время как основная масса бойцов исходила по́том на земляных работах, вокруг места строительства были выставлены пикеты. Караульные настороженно всматривались в сумрак, ожидая, что дерзкие пираты могут продолжить свои нападения и на суше.

Как только триремы встали на якоря, образовав линию нос к корме, Вителлий отдал приказ установить на палубах и развернуть к морю метательные машины. Теперь, попытавшись атаковать римский флот, корабли пиратов попали бы под обстрел десятков катапульт и понесли тяжелейшие потери прежде, чем смогли бы приблизиться к триремам. Но Телемах не предпринимал таких попыток: его суда курсировали в отдалении, наблюдая за римлянами и дожидаясь захода солнца. Затем, когда горизонт осветился заревом заката, пиратский флот отошел дальше в море и удалился вдоль побережья, оставив потрепанного противника подсчитывать понесенные за день потери.

Префект Вителлий положил таблички и уставился на стол: весь облик обычно невозмутимого аристократа выдавал отчаяние. Катон едва не проникся к нему сочувствием, но тут же вспомнил, что во всех бедах прошедшего дня виновен сам префект. Малые корабли ни в коем случае нельзя было так перегружать припасами и снаряжением, бо́льшая часть которого теперь покоилась на морском дне. Если бы для этой цели собрали караван транспортных судов и повели его под охраной, все необходимое было бы доставлено на побережье, а любые попытки пиратов помешать транспортировке грузов — легко отбиты. Да, конечно, сбор и переход такого каравана занял бы больше времени, но зато это не пришлось бы оплачивать столь страшной ценой.

Однако, размышляя о том, что могло бы быть, Катон пришел к заключению, что виноват в случившемся не только префект. То, что его флот посреди дня подвергся атаке, не могло быть результатом несчастливой случайности. Даже если какой-то пиратский корабль заметил, как римский флот покидает Равенну, времени на то, чтобы он доложил об этом Телемаху, а тот успел собрать воедино свои суда и перехватить римлян в открытом море, в наиболее уязвимом положении, все равно бы не хватило. Телемах явно был предупрежден заранее.