Пророчество тьмы

– Юри! – позвал Соно, но та, подгоняя лошадь, поравнялась с Эвоном.

Ниджай должен был сказать ей сразу, как понял, насколько в Эвероке опасно. Сразу, как увидел Ренриса на пристани и в пабе, за столом в углу комнаты. Но он промолчал. Понадеялся, что она не узнает. Соно не хотел тревожить ее. Но, как обычно, сделал только хуже. Ниджай чувствовал разверзающуюся между ними пропасть, в которую легко мог провалиться.

По правую руку от беглецов расположилась маленькая деревушка, в которой жили фермеры и скотоводы. Дети играли в салки у дороги, выбегая прямо под ноги лошадям, и смеялись, догоняя и толкая друг друга. Родители звали их на ужин, но люди в костюмах стражников интересовали больше, чем куриная похлебка.

– Когда я вырасту, то стану смотрителем во дворце! – кричали они наперебой. – Буду как они! – Дети тыкали пальцами в незнакомцев.

Так странно. Недалеко от них, в столице, гибли мятежники, желавшие лучшей жизни. От рук королевской стражи, к которой так мечтали примкнуть дети. Но скоро эту деревню настигнет та же участь. Тьма, поселившаяся в сердце короля, раскинет свои щупальца и завладеет Эвероком. Пусть дети мечтают и радуются, пока могут. Скоро они станут рабами тирана, убивающего всех на своем пути.

– Под утро будем в Свесе, – прочистив горло, заговорила Далия, которая все это время молчала.

– Ты хотела сказать к обеду? – Эвон попытался продолжить придуманную шутку, но остановился: не время веселиться. – Мы очень медленно едем.

– Тогда нам надо поторопиться. – Голос Далии изменился. Стал грубым и серьезным.

– Дэл, все в порядке? Ты кажешься напряженной, я за тебя волнуюсь.

Травник обогнал ее, перегородив дорогу.

– Я хочу скорее увидеться с твоим отцом. Там, – она указала в сторону Франа, – умирают люди. Мои люди, Эвон. А я не могу им помочь…

Травник посмотрел на Соно и Юри, которые ехали позади принцессы. Они не вмешивались, тихо слушая разговор, но, кажется, Эвону понадобилась помощь.

– Сначала переночуем в лесу, – встрял Соно. – И нам, и лошадям нужен отдых.

– А еще нам есть что обсудить, – Юриэль кинула на ниджая косой взгляд.

Принцесса недовольно вздохнула, а Эвон, улыбнувшись, кивнул Соно.

Полдня в дороге сильно ощущались усталостью, будто оставившей в них лишь тяжелые кости, которые так и хотелось бросить на землю. Ночь медленно затягивала своим звездным одеялом небо, будто хотела укрыть ниджая, спрятав в мире грез. Соно плохо спал все прошедшие дни. Мысли начинали путаться, а глаза – слипаться, поэтому остановиться и отдохнуть было необходимостью.

Беглецы, обогнув Прибрежный лес, вышли на его край, туда, где вдали шумела река, впадающая в океан. Расположившись рядом с деревьями, они спрыгнули с лошадей. Те, покачиваясь, разошлись жевать траву. Ноги неистово болели. Соно давно не скакал на лошади и уж тем более не сидел в седле так долго. Форма смотрителей стягивала тело и сковывала движения, поэтому первое, что сделал ниджай, – переоделся. Эвон прошелся по кромке леса и, собрав сухих веток, принялся разжигать огонь.

– А у тебя хорошо получается. – Юри села на землю рядом с ним. – Я так не умею.

Она и правда не умела. Соно с теплотой вспомнил те дни, когда заглядывал к ней в минку, чтобы помочь растопить очаг.

– У нас на севере царит холодная зима. Суровая и смертоносная. Единственным другом в бою с ней будет огонь, – хвалился травник, с важным видом накидывая трута в костер. – Нас учат этому с детства. Пламя – наше спасение. Тебе следует знать, поэтому я, так и быть, научу тебя. – Эвон дружественно толкнул сиафа в плечо.

Соно не понравилась ее ответная улыбка. Внутри неприятно кольнуло, и, достав из мешка одежду травника, ниджай передал ее Эвону, с трудом подавив желание кинуть ее в огонь.

Путники переоделись в свои старые, пропахшие потом и солью вещи, и лишь Юри с Далией оставили украденные у смотрителей штаны на себе. Оно и правильно, в них удобнее скакать на лошади и будет теплее в Рокрэйне – заснеженной стране, суровостью которой пугал травник. Кинув на землю шубы, беглецы уселись поудобнее. Грея руки у небольшого костра, они разделили на четверых последнюю оставшуюся булку. Она успела зачерстветь, но изюм в ней так и остался сладким.

Соно хотел лечь спать, но не мог оставить других без присмотра. Заметив усталость ниджая, Эвон предложил компромисс: разделиться на пары, чтобы по очереди следить за общей безопасностью.

– Я побуду с тобой. – Юриэль села рядом с Соно, но не так близко, как обычно.

Эвон и Далия постелили меховые накидки на землю и, подложив под голову полупустые мешки, быстро уснули рядом с тлеющим очагом.

– Юри, – прошептал Соно.

Он хотел сказать многое, но ее имя – это все, что смог произнести. Соно не знал, как начать, и уже собирался сдаться, но Юри взяла дело в свои руки.

– Ты знал, что Ренрис в Эвероке, но не сказал? – Ее голос звучал обиженно.

– Да. Знал.

– Почему, Соно? – Юриэль повернулась к нему, ожидая ответа.

Соно уставился на небо, ища самую яркую звезду, но облака упорно скрывали ее.

– Волновался за тебя.