Пророчество

Дверь затворилась, и взгляды еще трех пар глаз, глаз членов Тайного совета, сурово устремились на меня.

— Сообщение, Бруно? — поинтересовался Уолсингем, складывая руки на груди.

Я постарался как можно более кратко изложить историю моих отношений с Эбигейл, от визита кухонного мальчишки в посольство до встречи у Холбейн-гейт, где она передала мне мешочек с сокровищами Сесилии Эш, — тогда я впервые заподозрил, что за нами следят. И далее я поведал об открытии, которое сделал доктор Ди, проверив ядовитые духи на мыши, и как сам я разобрался с тайной золотого кольца — на этом месте я остановился, вынул из внутреннего кармана перстень-печатку и подал его Уолсингему. Министр повертел кольцо между пальцами и легким кивком велел мне продолжать. Но мне было нечего добавить, я молчал, три члена Тайного совета так же молча взирали на меня, однако на их лицах я читал сильную и тревожную работу ума.

— Следует выпустить Эдуарда Беллами из Тауэра, — заговорил Бёрли, нервно сжимая в кулаки пухлые пальцы.

Уолсингем развернулся на каблуках и принялся расхаживать по комнате, тоже попеременно стискивая и разжимая пальцы. Никогда я не заставал его в таком потрясении и ни разу не видел, чтобы ему стоило таких усилий скрыть тревогу. Наконец он остановился и уставился на меня столь свирепо, что я не на шутку испугался.

— И вам в голову не пришло передать информацию мне, Бруно? Вы самовольно назначили себя единственным доверенным лицом бедной девицы, несмотря на то что сами уже догадывались: она может стать следующей жертвой. Почему вы в ту же минуту не обратились ко мне?

— Ваша милость… — Я бессильно поднял руки в жесте извинения. Чувствовал я себя не лучше провинившегося мальчишки. — Я не хотел бить тревогу, покуда не выясню, что именно содержится во флаконе. А надпись на кольце я разгадал только нынешним вечером.

— Я здесь решаю, когда бить тревогу. Эти предметы следовало принести ко мне в ту же минуту, — повторил он, уже не на шутку сердясь.

— Я думал, пока во всем не разберусь, чем меньше людей в это посвящено, тем лучше.

— И к числу тех, кого не следует посвящать, вы изволили отнести и меня?

— Успокойся, Фрэнсис! — Бёрли примирительным жестом протянул к нему руку. — Девушка ничего не стала рассказывать леди Ситон, страх помешал ей обратиться в Тайный совет. Ей легче было довериться Бруно, и с его стороны было вполне благоразумно вначале проверить свои предположения, а затем уже поделиться мыслями с нами. — Лорд Бёрли обернулся к нам и подытожил: — По крайней мере, теперь мы убедились, что убийца хорошо ориентируется при дворе. — Он печально покачал головой, на его лицо легла тень. — Сколькими бы стражами мы ни окружили ее величество, он может проскользнуть у них под носом. Кухонные мальчишки, этого еще нам недоставало!

— Что с ней? С Эбигейл? — Я сам удивился, как за несколько минут охрип мой голос.

Вдруг припомнилось: легкое, теплое дыхание Эбигейл ласкает мою щеку, она шепчет мне на ухо секрет, с которым я уговорил ее расстаться. Она-то думала, что из всех, здесь собравшихся, именно мне она может довериться, и кто-то узнал об этом и воспользовался ее доверием к чужеземцу, чтобы убить девушку.

Уолсингем коротко глянул на Бёрли, затем подошел ко мне, похлопал меня по спине:

— Пошли, Бруно. Тебе тоже следует посмотреть: нам потребуется каждая капля разума и интуиции, какая есть в нашем распоряжении. Милорд Лестер, возвращайтесь в зал и успокойте ее величество. Она видела, как страж говорил со мной, и она, думаю, уже встревожена, однако, мне кажется, не стоит прерывать концерт.

Лестер напряженно кивнул, на его красивом челе залегла морщина. Он медлил уходить, не задав мне тревоживший его вопрос.

— Если я правильно понял, доктор Бруно, — заговорил он, впиваясь в меня взглядом, — ваша теория сводится к тому, что убитая девушка поначалу подготовлялась своим возлюбленным — заговорщиком — для того, чтобы отравить королеву? И этот заговор как-то связан с планами вторжения, которые вынашивают Гизы и центром которых в Лондоне стал Солсбери-корт?

— Так мне это видится, милорд.

— Значит, убили ее, потому что заговорщикам девушка показалась ненадежной и они опасались предательства?

— Думаю, да, милорд.

— А Эбигейл Морли знала достаточно, чтобы опознать возлюбленного Сесилии — по крайней мере, он так думал, — и потому он убил и ее?

Вновь я кивком подтвердил согласие со словами лорда Лестера.

— В таком случае все подозреваемые присутствуют здесь, в этих стенах, — подытожил граф, обращаясь к своим коллегам. — Все известные нам соучастники французского и испанского заговора приглашены сегодня вечером на концерт. Гости собрались по меньшей мере за три четверти часа до выхода королевы, и любой мог незаметно выскользнуть из зала в подобной толкотне. В этот самый момент в зале, вполне вероятно, находится человек, чьи руки буквально обагрены кровью.

Уолсингема эта речь озадачила. Бёрли недовольно цокал языком: