Пророчица

Поставив себя на место Шерлока Холмса, я должен был озаботиться подбором подходящей кандидатуры на роль Ватсона (пусть уж он будет, по старинке, «Ватсоном»; хотя сегодня принято передавать его фамилию по-русски как «Уотсон», но тогда писали «Ватсон», пусть он им и останется на этих страницах — в качестве исторической детали). Будь у меня выбор, я бы, пожалуй, зарезервировал эту роль для себя (внутренне я чувствую себя скорее Ватсоном, чем Великим сыщиком), однако выбора не было — неофициальное расследование мог вести только я сам, и никому доверить это дело было невозможно. Итак надо найти Ватсона. А где ж мне его искать? Ни одной кандидатуры, которая бы удовлетворяла всем предъявляемым данному персонажу требованиям, у меня на примете не было. И тут я сделал очень рискованный шаг: официально, можно сказать, пригласил участвовать в расследовании Антона Кошеверова.

Подозреваю, что после этой фразы читатель, и до того не питавший излишних иллюзий относительно выдающихся умственных способностей главного героя этого повествования, может сочувствующе вздохнуть: «Да-а… И он еще воображает себя сыщиком!»

Понимаю ход читательской мысли, но прошу не торопиться с оценкой моего тогдашнего решения. Не стану уверять, что и сегодня я смог бы рискнуть так же, как рискнул тогда. Склонность к риску у меня за прошедшие годы заметно уменьшилась, и вполне вероятно, что у меня нынешнего победила бы осторожность и желание максимально обезопасить себя. Однако и в пользу того решения у меня есть немаловажные доводы. Сегодня я знаю

, что не ошибся и сделал правильный выбор. Думаю, и читатель это понимает: если бы я рискнул напрасно, то вряд ли вы смогли бы познакомиться с этим романом — скорее всего написать его было бы некому. Но и тогда, не зная, чем кончится эта история, я понимал, что ситуация у меня, как у минера, и что, если я ошибусь, у меня может навсегда исчезнуть возможность исправить свою ошибку. Не только капитан Строганов, но и сама судьба Жигуновых, настойчиво меня об этом предупреждали — понятно было, что преступник не будет со мной нянчиться, если почувствует опасность с моей стороны. Но это, так сказать, преамбула — а теперь приведу свои доводы, которые склонили меня в пользу выбора Кошеверова. Нет, прежде, чем их излагать, скажу еще вот о чем: читатель, конечно, предполагает, что, когда я говорю об отсутствии ошибки в своем рискованном решении, я имею в виду, что, в конечном итоге, выяснилась полная непричастность Антона к зверскому убийству и что я, выходит, ничем не рисковал, когда обсуждал с ним детали своего расследования. Но я-то имею в виду нечто иное — в некотором смысле противоположное. Теперь, когда все загадки уже разрешились, когда всё осталось в прошлом и быльем

, как говорится, поросло, я вижу, что, несмотря на очевидную замешанность Антона в это скверное дело, пригласив его на роль Ватсона и открыв ему свои мысли, я парадоксальным образом очень существенно способствовал будущему разрешению основных загадок в этой запутанной истории. Вот такая своеобразная диалектика, которая не так уж часто встречается в нашей жизни. Плывешь на запад, а возвращаешься домой с востока — сегодня этим трудно кого-то удивить, но представьте себе, что пускаясь в путь, вы не знаете, что наша Земля шарообразна.

Ну а теперь, наконец, обещанные доводы.