Пророчица (СИ)

— Тогда мне придется успокоить тебя по — другому.

Я посмотрела на него — не шутит, ни намека на блеф. Но и злости больше нет, за все эти годы я хорошо изучила его. Вернее, думала, что изучила. До нашей последней встречи.

— Я не буду пить эту дрянь! — повторила упрямо и отошла к окну. Отодвинула шторы.

Как же я устала! Лечь бы и уснуть. Надолго. Забыть…

Я молчала. Не знала, о чем с ним говорить. Иногда по ночам, сбегая из кошмаров в реальность, стояла у окна и размышляла, что скажу ему, когда стану сильной, когда целое племя будет поддерживать меня. В голове было множество сценариев этой встречи, но ни одного — с таким исходом.

Жизнь — несправедливая штука. И я почему‑то всегда внизу колеса, как бы оно не переворачивалось. А может, телега просто стоит на месте?

— Все еще собираешь их? — Влад приблизился, взял в руки совенка, которого подарил, когда мы были вместе. Плюшевого, набитого крупообразным наполнителем, и удивительно приятного на ощупь. После того, как Влад бросил меня, я даже спала с ним, а теперь… Нужно было его выбросить, но рука не поднималась.

— Чего ты хочешь? — устало спросила я. — Зачем все это?..

— Ты — атли. Это многое меняет.

— Как ты мог не знать? Разве вождь не видит принадлежности к племени?

— Это сложно… — Влад поставил игрушку на место и отвернулся.

Почему все так? Между нами и вообще… Рядом с ним все так зыбко. Я ведь должна ненавидеть, желать зла и… не могу.

Он тот же Влад, а я, как ни странно, все та же Полина…

Нет — нет! Это магия, он просто влияет на меня, как вождь.

— А убить — просто? — с горечью спросила я.

Город зажег огни. Там, на улице, в квартирах и домах, в уютных кафешках жили и ни о чем не подозревали обычные люди. Такие, какой я была полгода назад.

Жалею ли я? Странно, но сожаления не было. Страх тоже отступил, волна схлынула, оставив после себя гладкий, бархатистый песок. Хотелось тепла. Понимания.

Куда мы пришли?

— Это было не убийство! — настойчиво произнес Влад и сжал мои плечи. Так близко. Я должна бояться, ненавидеть его. Должна…

— А что это было?

— Я вождь, Полина. Кроме тебя, в атли есть люди, за которых я в ответе. Скажу — подвергну их опасности. — Он замолчал. Я боялась пошевелиться то ли оттого, что Влад был непредсказуем, то ли оттого…

Нет! Ты не можешь его любить! Не после того, что он сделал.

— Приди в себя. Подумай. Вне атли пропадешь, и я не только охотников имею в виду. В нашем мире существует гораздо больше опасностей, чем говорится в летописях. И, Полина. — Его пальцы сжались крепче, причиняя дискомфорт, и я ощутила угрозу. — Если даже помыслишь об отречении… Я найду тебя.

Влад резко выпустил меня и вышел. Хлопнула входная дверь, пространство квартиры расширилось, и дышать стало легче. Злость, нет, ярость — неконтролируемая, яркая, откликнувшаяся пульсом в висках — сменила апатию.

Он угрожал мне. Угрожал! Это просто… И я не могу ничего сделать!

Или могу?

— Полина?

Если честно, с Филиппом говорить не хотелось. Он бросил меня здесь наедине с самым главным ужасом, хотя клялся защищать. Впрочем, Филипп мне ничего не должен. Как и я ему.

Я медленно повернулась — рядом с ним стоял Глеб. От его обычной веселости и галдежа не осталось и следа — лицо взволнованное, даже можно сказать, напуганное. Интересно, что он не поделил с Владом?

— Ты все еще хочешь быть вождем? — спросила я, обращаясь к жрецу. Затем добавила, не дожидаясь ответа: — Так сделаем это!

Глава 8. Видение

Говорят, липецкие сумерки мало чем отличаются от сумерек в других городах центральной России. Я не могла судить, ведь нигде больше не бывала, но в летние вечера особенно любила. Когда воздух сгущается, наполняется темнотой, словно вода, в которую плеснули чернила. Проезжающие по автостраде автомобили один за другим включают фары, окна многоэтажек вспыхивают, а на улицах зажигаются фонари. Еще не темно — ночь не залила город, но на небе уже просыпаются звезды.

Оля осталась в большом доме. Осмотреться, пообщаться с вождем. Я не сомневалась, что через полдня она превратится в фанатку Влада и проголосует на совете так, как ему будет удобно. Впрочем, Оля — женщина, а значит, у нас есть козырь.

Я курила на балконе. Дверь в гостиную была приоткрыта, и я слышала разговор Глеба и Филиппа.

— Ты можешь сам, если хочешь, — сказал Филипп, но в голосе я не услышала радости. — То есть я не буду возражать, если ты…

— Мне это не нужно. Если бы я хотел править атли, решил бы это другим способом, не на совете, — резко ответил Глеб. — Ты тоже, кстати, можешь.

— Ты знаешь, у меня другие принципы.

— Это война, Макаров. Хочешь ты того или нет.

Война. Думала ли я, могла ли представить, что так будет? Что буду жаждать войны, боли, мести?