Пророк

С должностью капитана Микаш быстро сроднился. Ничего не изменилось, кроме того, что сейчас никто не брюзжал над ухом и не строил козни за спиной. Сами собой у него будто расправились крылья. Никто и слова не говорил против, не бросал негодующие взгляды. Единственные, перед кем надо было отчитываться — маршал и собственная совесть. С ними поладить не составляло труда.

Старички в роте хорошо его знали и полностью доверяли. Новички набивались именно к нему, пересказывая из уст в уста чудовищно преувеличенные истории о его подвигах. Такие воодушевлённые, заглядывали ему в рот, ждали чего-то. Микаш старался ради них, ради маршала, ради себя, делал больше, чем мог, выбивая для них лучшее снабжение, придумывая новые более эффективные тренировки, собирая идеально подходящие под задачи звенья, составляя более хитроумные планы. Сил мало, каждый рыцарь на вес золота, непозволительно расшвыриваться их жизнями, особенно сейчас — он всегда держал это в голове. Впервые всё заработало, как отлаженный механизм, невзирая даже на мелкие случайности.

Может, поэтому и проходил этот поход так легко, словно стал героической песней одного из бардов-рунопевцев, не успев закончиться.

Они продвинулись из Эламской пустыни в Габлахарские степи. За Пыльными скалами должно было раскинуться на много-много дней пути Заречье. Десять лет, поди, прошло, как он видел родную сторонку в последний раз. Как там сейчас всё? Стоит ли до сих пор чёрный замок Тедеску? Заросло ли травой пепелище на месте родного села? Щемит ли всё так же сердце, когда кличут песней зарю соловьи и стелется на ветру седыми волнами ковыль?

Такие мысли одолевали, чем ближе они подходили к заветной черте. Надежда трепетала в груди. Но всё обрушилось в миг, когда маршал возвестил на последнем военном совете:

— Пришёл приказ Архимагистра. Зачищаем скалы и возвращаемся в Эскендерию держать оборону перед единоверцами.

Собравшиеся тревожно загомонили. Микаш во все глаза смотрел на Гэвина и не мог поверить. Неужели всё закончится, не успев начаться? С трудом удалось сосредоточиться на объяснении плана действий, пришлось напомнить себе, что они ещё не на мирной земле, он — капитан, от него зависит всё и нет права на ошибку, из-за страхов ли, из-за личных желаний — неважно.

Только в конце, когда остальные покинули маршальский шатёр, Микаш поделился своей тревогой:

— Вы подаёте в отставку?

— Пока нет, но Архимагистр запрещает использовать силы ордена где-либо, кроме войны с единоверцами и обороны подконтрольных земель. Они потеряли слишком много войск и не могут позволить себе воевать на два фронта. Нам приходится платить за ошибки чужих полководцев, — Гэвин покачал головой, досадуя. — Может, отобьют очередную атаку и смягчатся, а может, это наш последний поход, так что давай завершим его красиво.

— Но без нас орда хлынет на беззащитных людей. Простолюдины этого не понимают, но Совет-то должен знать.

— Мы сделали всё, что смогли, разорили гнёзд столько, сколько никогда не уничтожали. Лет тридцать-сорок демонам понадобится, чтобы зализать раны и восстановить численность. За это время что-нибудь точно изменится, — он подмигнул Микашу. — Иди спать и не надумывай лишнего, завтра будет трудный день.

— И вы тоже, — он улыбнулся и кивнул в ответ.

У его палатки постоянно дежурили два охранника — распоряжение маршала после покушения Дайона. Гэвин утверждал, что всё может повториться, хотя Микаш считал эту предосторожность лишней. Но спорить было бесполезно.

Лишь однажды в предрассветном тумане, когда Микаш выходил по нужде, заметил вдалеке блуждающие тени, расплывчатую, словно умирающий морок, ауру. Рука потянулась за мечом. Несколько щупающих шагов вперёд, и Микаш натолкнулся на кого-то плечом. Замахнулся, но остриё поймали ловкие пальцы и легко, словно пушинку, отвели в сторону.

— Тише, это всего лишь я, — сказал знакомый властный голос.

Микаш облегчённо выдохнул. Как ему удаётся настолько скрывать ауру? Только маленькая тень и различима, если сильно присматриваться.

— Что вы здесь делаете?

Босой, растрёпанный, нижняя рубашка в штаны не заправлена, под мышкой меч, глаза горят, как свечное пламя.

— Сомнамбулизм, с детства. Если голова болит при полной луне, то обязательно приступ, — ответил Гэвин.

— Вы ходите во сне?! — усомнился Микаш.

— Должны же у меня быть хоть какие-то недостатки, — усмехнулся маршал. — Иди спать. Ещё пару часов до побудки.

— Ага, вы тоже… идите, — нехотя согласился Микаш, посматривая на него с подозрением.

Провожал взглядом сухощавую фигуру, пока не нырнул под полог палатки, и всё равно показалось, что маршал не пошёл спать, а следил за чем-то в тумане.

Настроение в армии было несерьёзное. Воины расслабились, предчувствуя скорее возвращение: улыбались, шутили, обсуждали, что будут делать дома. А ведь ещё не победили, не ушли из сумеречного мира демонов. Тревожное предчувствие сосало под ложечкой.