Пророк (ЛП)

Я последовала за ним из лифта в фойе с высокими потолками. Мой взгляд опустился к камню, по которому цокали мои каблуки… и я едва не запнулась о собственные ноги, когда увидела, что мозаика из полудрагоценных камней образует символ меча и солнца. Мотив этого символа занимал практически всю мраморную плитку прямо под сферическим люком в потолке.

Затем каменная кладка закончилась, уступив место небесно-голубому ковру. Даже данный оттенок голубого заставил меня помедлить, потому что он тоже ассоциировался с Мечом.

Этот парень — явно фанат моего мужа.

Может, они с Кэт отлично поладят.

Усилием воли подняв взгляд, я стала смотреть вперёд, отвлёкшись на огромное окно с видом на город и Персидский залив вдалеке. Солнечный свет мерцал на водоёме у основания отеля и в самом заливе, а также отражался от металлических и стеклянных построек, которые собрались вокруг центра Дубая как дети Бурдж-Халифы.

Я не переставала шагать, глядя в это окно, и вздрогнула, когда оно померкло на моих глазах, резко сменив оттенок из-за какого-то виртуального эффекта, приглушавшего солнце.

Вид не исчез, но сделался значительно более тусклым.

Я по-прежнему видела искры солнца на воде, но теперь эти вспышки выглядели тёмно-золотыми, а не белыми. Щиты существенно приглушали солнечный свет в комнате, но мне это воздействие показалось мрачным, потому что без настоящего света солнца цвета становились более драматичными.

К тому времени я уже остановилась.

Я встала недалеко от огня, который неуместным образом плясал в каменном очаге справа от меня.

Слева от камина, практически прямо передо мной, расположилось кольцо белых кожаных диванов, расставленных по периметру гостиной. Стены и декоративные столики в комнате изобиловали дорогими предметами искусства, как скульптурами, так и картинами. Гигантская водная статуя меча и солнца, выполненная из меди и хрусталя, занимала ближнюю к фойе стену.

Неудивительно, но мебель выглядела дорогой и современной.

Я узнала одну из картин. Художница была видящей, которая раньше обитала в Нью-Йорке. Несколько её картин висело в «Доме на Холме», когда я жила там. Я отвернулась от картины, снова взглянув на статую меча и солнца у стены, затем на несколько других предметов, и приметила для себя расположение дверей и камер наблюдения.

Я всё ещё осматривалась по сторонам, когда услышала лёгкое покашливание откуда-то с дивана.

Я знала, что мы не одни в комнате. Тем не менее, я избегала смотреть в ту сторону — отчасти потому что сначала хотела изучить примерную планировку комнату, отчасти потому, что это вызовет раздражение у этого придурка, кем бы он ни был.

Однако теперь я посмотрела туда.

Мой взгляд остановился на ближнем краю белого кожаного дивана и на профиле худого и привлекательного молодого видящего с чёрными волосами. Он потянулся, словно только что проснулся, потёр лицо одной рукой и зевнул, поглядывая на меня. От его потягивания чёрная футболка задралась, показывая живот, но я почти не заметила кожу и мышцы или остальную его тёмную одежду. Вместо этого я уставилась на его светлые, чуть сероватые глаза. Меня выбили из колеи его черты лица и то, какими они были знакомыми…

Но тут кто-то выразительно кашлянул, привлекая моё внимание к другому концу П-образного дивана.

Я перевела взгляд, повернув голову, чтобы компенсировать длину дивана и масштабы комнаты.

Как только я это сделала, по моему свету рябью пронёсся шок.

Я сумела взять себя в руки прежде, чем кто-то из них увидит потрясение на моём лице, но при взгляде на это лицо и ярко-голубые глаза, смотревшие на меня, я осознала, что не надо было утруждаться.

Он знал, кто я такая.

Узнавание пересиливало всё даже без эмоций, которые вплетались в его выражение. Его последующие слова искоренили любые возможные сомнения.

— Дражайшая, — он плавно поднялся на ноги. — Ты выглядишь ещё великолепнее, чем мне помнилось… даже со всем этим дерьмом на лице.

Я проследила за ним взглядом, сглотнув и вспомнив, какой он высокий — даже выше Ревика, что всегда потрясало меня, когда я знала его прежде. Я с ошеломлённым неверием всматривалась в его голубые глаза. Мой взгляд опустился к его распростёртым рукам, словно он желал обнять меня. Когда я не пошевелилась и ничего не сказала, он быстро сократил расстояние между нами.

Я силилась думать, решить, что делать, и не поздно ли притвориться, будто он обознался. Однако это узнавание пересиливало всё, как и привязанность, которую я видела в его взгляде.

— Я так счастлив вновь видеть тебя, дорогая сестра, — сказал он, просияв как придурок. — Я боялся, что ты не приедешь. Я боялся, что отпугнул тебя своей попыткой поговорить с тобой. Не могу передать словами, какое я испытал облегчение, поняв, что ошибся…

Моя челюсть отвисла ещё сильнее.

Я закрыла рот, осознав, как я, должно быть, выгляжу, но шок продолжал прокатываться и сжиматься в моем свете.

К тому времени он уже дошёл до меня.

— Элли! — сказал он, схватив меня за обнажённые руки по обе стороны расшитого бисером платья, затем расцеловал меня в обе щеки. — Дорогая! Не говори, что ты меня забыла!